Записка сотрудника Имперского министерства по делам оккупированных восточных территорий О. Бройтигама о целях Восточной кампании и общей ситуации в СССР
Опубл.: Trial the Major War Criminals before the International Military Tribunal. Nuremberg 14 November 1945 – 1 October 1946. Vol. XXV. P. 331–342.
Перевод с немецкого языка А.А. Дерюгиной.
25 октября 1942 г. Записка сотрудника Имперского министерства по делам оккупированных восточных территорий О. Бройтигама о целях Восточной кампании и общей ситуации в СССР.
Совершенно секретно
Протокол
На Востоке Германия ведет войну за осуществление трех целей: войну за уничтожение большевизма, войну за разгром Великорусской империи и, наконец, войну за приобретение колониальных территорий в целях колонизации и экономической эксплуатации.
Последствием такого триединства целей восточной кампании является упорное сопротивление восточных народов. Если бы война велась только ради разгрома большевизма, то она, как показывает весь ее нынешний опыт, давно была бы решена в нашу пользу, так как большевизм до глубины души ненавистен восточным народам, прежде всего большей части крестьянства. Даже распад Российской империи не вызвал такого сопротивления в массах, с которым мы сейчас сталкиваемся. Как показывают многочисленные допросы пленных и прочий опыт, даже имеющие широкий кругозор русские вполне осознавали, что эта война закончится для них территориальными потерями, а нерусские народы сорвут оковы, в которые их заковала Россия. Сопротивление Красной армии во многом обусловлено третьей целью нашей кампании. С инстинктом, свойственным восточным народам, даже самый обычный человек вскоре ощутил, что лозунг «освобождение от большевизма» был для Германии лишь предлогом для порабощения славянских восточных народов своими методами. Но для того, чтобы не возникало никаких сомнений в этой военной цели Германии, немецкая общественность все более и более открыто указывает на это намерение. Не только для Германии будет предназначена завоеванная территория в качестве пространства для расселения, но и для злейших врагов Германии, голландцев, норвежцев и др. Экономическая эксплуатация будет провозглашаться устно и письменно и осуществляться с особой беспощадностью без учета интересов местного населения.
Ко всем необходимым для войны мерам и средствам население относилось с бóльшим пониманием, чем побежденные народы Запада. Но воспитанный большевизмом с чувством собственного достоинства рабочий и крестьянин очень скоро почувствовал, что Германия не рассматривает его как равноправного партнера, а видит в нем лишь объект своих политических и экономических целей. Это его ужасно разочаровало, тем более что он возлагал на Германию огромные надежды.
Главное управление политики рейхсминистерства по делам оккупированных восточных областей может поставить себе в заслугу, что оно с самого начала четко осознавало это положение. Вскоре стало очевидно, что в условиях огромных пространств и неисчерпаемых человеческих и материальных резервов противника одним только оружием в короткий срок война не может быть решена. Однако, как и во всех крупных войнах последнего времени, должно было произойти духовное разложение и в конечном итоге война должна была превратиться в гражданскую, тем более что германский вермахт не намерен оккупировать всю территорию Советского Союза. Крах России 1917 года и коллапс 1918 года в Германии тоже были вызваны не только оружием, но в первую очередь политическим разложением. То, что Ленин сделал в России, породило 14 пунктов Вильсона и привело к росту марксизма в Германии. В Советском Союзе мы теперь видели население, которое с нетерпением ждало от большевизма новых лозунгов, предвещающих ему лучшее будущее. Германии оставалось найти такие лозунги, но они так и не возникли. Население оккупированных восточных территорий встречало нас с ликованием и восторгом как освободителей и целиком и полностью в нашем распоряжении. Там, где украинцы и русские, белорусы и представители прибалтийских народов вступали в немецкий вермахт или полицию, они почти все они добились больших успехов. Поэтому Главное управление политики стремилось всеми средствами сохранить и использовать в своих целях этот огромный капитал, попавший к нам в руки. Для этого требовалось, чтобы национал-социализм резко отделился от большевизма и открыл перед населением перспективы новой, лучшей жизни. Все меры, предлагаемые Главным управлением политики, были направлены на сохранение этого капитала. Они часто истолковывались как выражение мягкого, чувствительного, гуманитарного отношения, своего рода немецкой сентиментальности, а на самом деле были всего лишь выражением довольно резкой реальной политики. Ведь речь шла ни о чем ином, как поддержании установленного к нам отношения миллионных масс Востока, чтобы извлечь из этого военную, политическую и экономическую выгоду для Германии. Если бы эта политика удалась, стоило бы ожидать наибольшей реакции от войск противника. В течение многих лет народы в Советском Союзе с помощью самого эффективного из когда-либо существовавших пропагандистских аппаратов, были настроены против своей же среды. Национал-социализм был мишенью для самых подлых нападок до 1939 года. День за днем рабочим и крестьянам внушали, что трудящиеся Германии – жертва жесточайшей эксплуатации. Поэтому рабочие и крестьяне Советского Союза смотрели на немецкую администрацию с предельным напряжением. Правда, они не совсем доверяли большевистской пропаганде, но все же встретили новых господ с некоторым сомнением.
Народы Советского Союза, как мы все знаем, пережили тяжелейшие времена. Поэтому они отличаются невообразимой для нас неприхотливостью, в том числе и в политической области. Таким образом, форма управления, которая не была направлена исключительно на разграбление и эксплуатацию и ликвидировала большевистские методы, вызвала бы величайший энтузиазм и дала бы нам в руки многомиллионные массы. И воодушевление в оккупированных восточных областях оказало бы свое обратное воздействие на сопротивление Красной армии. Этого было бы легко достичь, потому что красноармеец сказал бы себе: «Я сражаюсь за систему, которая намного хуже, чем та, которая ожидает меня в случае поражения. При немцах мне будет во всех отношениях лучше, чем раньше». Если бы это убеждение стало всеобщим для красноармейцев, война закончилась бы очень скоро.
C учетом этого понимания Главное управление политики сочло своей важнейшей задачей помочь нашим войскам активной пропагандой сломить сопротивление Красной армии и таким образом сократить войну. К мерам, предлагаемым для достижения этой цели, относятся, прежде всего, решение аграрного вопроса и установление свободы вероисповедания, что существенно отличается от действий большевиков.
При исключительно большом значении, которое придается аграрному вопросу в Советском Союзе, Главное управление политики еще до начала Восточной кампании выступало за то, чтобы колхозы были распущены, и снова было введено индивидуальное аграрное хозяйство. Это предложение было отклонено четырехлетним планом, так как об организационных изменениях во время войны не может быть и речи. Только в августе прошлого года удалось добиться расширения территории участков.
Но прежде чем это могло быть осуществлено, четырехлетним планом было установлено, что само упорное стремление всего крестьянского населения к роспуску коллективов (колхозов) должно было быть каким-то образом учтено в интересах производства. Требование Главного управления политики о расформировании коллективов (колхозов) нашло свое отражение в новом аграрном порядке. Нескольких месяцев было достаточно для того, чтобы разъяснить необходимость реформирования колхозного устройства не только всем ведомствам вермахта, вплоть до младшего лейтенанта на передовой, но и службам на родине и гражданской администрации в оккупированных восточных областях. Единственное исключение из этого составляли оба рейхскомиссара, возражения которых, к сожалению, повлекли за собой задержку на несколько недель. Новый аграрный порядок появился незадолго до начала весеннего посева и был разослан Отделом печати и пропаганды Главного 1-го управления на места, сопровождаясь мощной пропагандистской волной. Его непосредственным успехом было значительное увеличение производительности труда при весеннем посеве, продемонстрированное населением, вопреки неблагоприятным прогнозам. Одновременно устойчивое воздействие на врага продолжало сохраняьться. Разумеется, вражеская пропаганда всеми силами выступала против нашего аграрного порядка. Их главным аргументом было то, что это всего лишь обещание сиюминутных тактических успехов, но Германия в остальном намерена подчинить страну исключительно своим целям. Данный аргумент нашел опору в крайней медлительности организации аграрного порядка, которая частично, однако, была обусловлена объективными обстоятельствами (Отсутствие межевщиков, кадастровых книг, геодезических приборов и т.д.).
Предусматривалось, что в 1942 году на Украине 20% общественных хозяйств будут преобразованы в сельскохозяйственные товарищества. Увеличение территории участков, являющееся главным критерием общего хозяйства и осуществляемое повсеместно без промедления, тем более что его, как уже говорилось, было поручено организовать еще в августе 1941 года, до сих пор не достигнуто даже в 10% общинных хозяйств. Первичная реорганизация в сельскохозяйственных товариществах началась совсем недавно и, согласно расчётам ландесбауэрнфюрера Кёрнера к концу августа этого года достигнет не более 10%. При таком положении дел понятно, что большая часть украинского крестьянства поддалась вражеской пропаганде и утратила веру в серьезность наших намерений.
Изначально предполагалось, что целесообразно, что объявленная свобода вероисповедания должна сопровождаться одновременно пропагандисткой компанией. Однако после нескольких месяцев переговоров было решено не провозглашать свободу вероисповедания торжественно, а по возможности провести мероприятие тихо. Таким образом, пропагандистская компания не состоялась.
Заметив задержку в решении церковного вопроса, Главное управление политики стало искать замену в другом пропагандистском средстве, в вопросе реприватизации. На этом примере можно было бы наглядно показать всему миру, что национал-социализм решительно отошел от большевистских мер экспроприации и ввел новый порядок собственности. Первым условием пропагандистского использования этого лозунга была бы немедленная отмена мер экспроприации в прибалтийских странах, где большевизм не правил еще и года, и в этой связи можно было бы без труда восстановить прежние имущественные отношения. Но, к безграничному изумлению населения, германская администрация предпочла играть роль скупщика награбленного большевиками. Все генеральные комиссары в прибалтийских странах указывали на необходимость реприватизации для психологической обработки населения, которое, как известно, должно быть завоевано для немецкой нации. Только после того как четырехлетний план отбросит свои первоначальные опасения, что дальнейшее откладывание реприватизации повредило бы экономическим интересам Германии, которые были основаны, несмотря на всю политическую проницательность, лишь на необоснованных возражениях рейхскомиссаров не последовало основополагающего признания восстановления добольшевистской собственности.
В очередной раз у нас из рук было выбито мощное оружие для разложения фронта противника, оружие, которое нельзя недооценить в своем действии. Ибо экспроприация большевиками частной собственности без компенсации в свое время вызвала ужас не только русских буржуазных кругов, включая зажиточных крестьян, но и всего цивилизованного мира. Таким образом, этот мир, включая разочарованные большевизмом рабочие и крестьянские массы в Советском Союзе, теперь ожидал четкого мнения Германии по этому вопросу. Это молчание Германии, разумеется, было на руку вражеской пропаганде, которая могла внушить советским массам, что Германия не планирует восстановления частной собственности.
Главное управление политики также постоянно подчеркивало, что народам Востока необходимо сообщить что-либо конкретное об их будущем. Оно указывало, что если мы не выступим против сталинской пропаганды, то народы вынуждены будут ей поддаться, то есть начнут верить в их порабощение Германией. Таким образом, Главное управление политики неоднократно указывало на целесообразность того, чтобы славянские народы Востока с авторитетной германской стороны получали успокаивающие заверения в своем будущем. Лучшим средством было названо своего рода правительство военнопленного красного генерала против Сталина или, чтобы избежать слова правительство, таким средством мог быть просто взбунтовавшийся генерал вроде де Голля, который должен был стать точкой притяжения для всех красноармейцев, недовольных Сталиным. Правильность этого мнения и в последующее время получила свое подтверждение в бесчисленных заявлениях военнопленных, которые независимо друг от друга свидетельствовали о том, что полное молчание Германии относительно будущего России заставляет опасаться худшего. Многие хотели бы перебежать, но не знали, к кому идут. Под знаменами признанного контрреволюционного лидера они охотно и отважно сражались бы против большевистского режима.
Все предложения по этому поводу были, по существу, отклонены. Разрешение на использование на фронте было дано только соединениям тюркских и кавказских народов, а также казаков, а после, после некоторых неудач, и эстонцам. При затруднениях пополнения частей войска обычно переходили к найму в свои ряды военнопленных и гражданских лиц, в первую очередь для тыловых служб. Но только на передовой они нашли применение и отличились. Только в последние недели под давлением партизанской опасности было разрешено создание национальных объединений, но только для борьбы с партизанами. Но и эта мера останется без пропагандистского эффекта, если не будет разрешения для использования на фронте и если во главе объединения не будет поставлена личность со звучным именем.
Но для достижения своей политической цели Главное управление политики также было вынуждено отменить или, по крайней мере, в значительной степени изменить те меры с немецкой стороны, которые укрепляли сопротивление противника.
В первую очередь здесь следовало бы назвать обращение с военнопленными. Ни для кого не секрет, что сотни тысяч из них в наших лагерях буквально голодали и замерзали. Якобы для них не хватало продуктов. Странно, однако, что продовольствия не хватало только для советских военнопленных, в то время как жалоб на обращение с другими военнопленными поляками, сербами, французами и англичанами не было. Само собой разумеется, что ничто так не было настолько подходящим для укрепления сопротивления Красной армии, как сознание того, что в немецком плену солдат обречен на медленную мучительную смерть. Здесь, однако, неустанными усилиями Главного управления политики удалось добиться существенного улучшения положения военнопленных. Это улучшение можно отнести не к политическому прозрению, а к внезапному осознанию того, что нашему рынку труда необходимо срочно направить силы. Теперь мы стали свидетелями гротескной картины того, что после массовой голодной смерти военнопленных миллионы рабочих должны были быть спешно завербованы из оккупированных восточных областей, чтобы решить проблему нехватки рабочей силы, возникшую в Германии. Теперь вопрос питания уже не играл никакой роли. В обычном безграничном пренебрежении к славянским народам при «вербовке» применялись методы, которые, пожалуй, встречались только в самые темные времена работорговли.
Началась настоящая охота на людей. Независимо от состояния здоровья и возраста, людей отправляли в Германию, где вскоре выяснилось, что более 100 000 должны быть возвращены из-за серьезных заболеваний и прочих видов нетрудоспособности. Нет необходимости указывать на то, что эти методы, которые, конечно, применялись только в Советском Союзе, но ни в коем случае не в такой форме даже в таких враждебных странах, как Голландия, Норвегия, должны были оказать свое воздействие на сопротивление Красной армии. Мы действительно облегчили советской пропаганде разжигание ненависти к Германии и национал-социалистической системе. Все храбрее сражается советский солдат, несмотря на усилия наших политиков найти для этой доблести другое имя. Все больше должно проливаться ценной немецкой крови, чтобы сломить сопротивление Красной армии. Конечно, Главное управление политики постоянно стремится поставить на разумную основу методику вербовки рабочих и обращения с рабочими в Германии. Первоначально всерьез думали о том, чтобы требовать от рабочих, отправленных в Германию, максимальных показателей при минимальных затратах. Однако здесь в очередной раз к улучшению привело не политическое прозрение, а лишь самое примитивное биологическое познание. Теперь в Германию должны приехать 400 000 помощниц по хозяйству из Украины, и немецкая пресса уже публично объявляет, что они не имеют права на досуг, не могут посещать театры, кинотеатры, рестораны и т.д., и в лучшем случае могут покидать дом не больше 3 часов в неделю, не считая служебной необходимости.
Ко всему этому стоит добавить обращение с украинцами в самом рейхскомиссариате. С неслыханным высокомерием мы отбрасываем политические убеждения и рассматриваем, к радостному изумлению всего цветного мира, народы оккупированных восточных областей, как белых второго класса, которым судьба якобы поставила задачу выполнять обязанности раба для Германии и Европы.
Им будет даваться только начальное школьное образование, социальное обеспечение почти не должно осуществляться. Их питание интересует нас только в той мере, чтобы они были работоспособны, и во всех отношениях им дается понять, что мы считаем их неполноценными.
При таком положении дел можно констатировать следующее:
1. Силы сопротивления Красной армии и силы партизанского движения в равной мере возросли, когда население узнало наше истинное к нему отношение. Таким образом, сила оружия нашей славной армии, как и в 1918 году, была нейтрализована недальновидной политикой. Наша политика заставила большевиков и этнических русских выступать против нас единым фронтом. Русский сегодня сражается с предельной храбростью и самопожертвованием не больше – не меньше, чем за признание своего человеческого достоинства.
2. Наша политика использования Украины как противовеса против могучей России, Польши и Балкан и как моста на Кавказ потерпела полный крах. 40 миллионов украинцев, которые ликующе приветствовали нас как освободителей, сегодня относятся к нам безразлично и уже начинают переходить во вражеский лагерь. Если нам не удастся изменить ситуацию в последний момент, мы рискуем не сегодня – завтра столкнуться на Украине с партизанским движением, которое не только в значительной степени исключает Украину в качестве поставщика продовольствия, но и препятствует пополнению германской армии, ставит под угрозу ее существование и, следовательно, может привести к опасности поражения для немцев.
Чтобы в последний момент избежать этой опасности, угрожающей немецкому народу, то необходимо следующее:
1. В отношении Украины должна проводиться абсолютно позитивная во всех отношениях политика. Украина не должна быть для нас просто объектом эксплуатации, но население должно точно чувствовать, что Германия – ее друг и освободитель. Немецкие экономические органы должны нести ответственность за обеспечение прожиточного минимума населения. Принудительный набор рабочей силы в оккупированных восточных районах должен быть немедленно пресечен. В Рейхе обращение с украинцами и остальными восточными народами должно быть надлежащим и достойным человека. В официальных источниках следует избегать всего того, что как-то позволяет понять, что мы рассматриваем эти территории как объект эксплуатации. Русскому народу нужно сказать что-то конкретное о его будущем, тем более что Германия не намерена и не обладает силой оккупировать всю российскую территорию.
2. Показателем выше обозначенной политики, так и не признавшей роль Украины в мировой политике и умудрившейся легкомысленно отказаться от дружбы с 40-милионным народом, что повлекло за собой укрепление сил сопротивления Красной армии и затягивание войны со всеми последствиями, служат в общем и целом органы власти рейхскомиссара Украины. Эти органы видят свою единственную задачу в экономической эксплуатации страны. Но чем дольше длится война, тем больше нужно использовать политические силы. Поэтому было бы целесообразно поставить во главе рейхскомиссариата личность, также обладающую достаточными политическими способностями.
Если мы не совершим в последнюю минуту этого изменения курса, то можно сказать, что стойкость Красной армии и всего русского народа еще больше возрастет, и Германии придется продолжать жертвовать своей лучшей кровью. Да, надо откровенно сказать, что возможность даже поражения Германии становится ощутимой, особенно в том случае, если партизанское движение распространится и на другие части Украины, к чему Сталин стремится всеми средствами. Нельзя сказать, что в южной Украине из-за отсутствия болот и лесов такой опасности не существует. Стоит только вспомнить о главаре банды Махно, который около 2 лет терроризировал Украину и ухитрялся избегать преследования. Было бы также неверно возлагать свои надежды на экономический крах Советского Союза. Конечно, потери плодородной земли, сырья и промышленных предприятий очень значительны. Но, с другой стороны, у них еще остается чрезвычайно богатый сырьем всех видов Урал, который вот уже 14 лет всеми силами индустриально развивается, а также богатая Сибирь. Наконец, мы знаем, что Советы систематически вели запасную экономику, и мы не можем полностью исключить англо-американские поставки.
Но если мы осуществим предложенную смену курса, то можно с уверенностью предположить, что и разложение Красной армии удастся. Так как на настоящий момент сопротивление красноармейцев оказывается сломлено, когда они убеждаются, что Германия сулит лучшую жизнь, чем при Советах, а также Германия не особенно обращает внимание на народность, другими словами, не хочет лишать красноармейца души.
Проблема слишком серьезна, чтобы остаться без решения. Здесь речь идет о будущем германского народа, возможно, даже о его бытии или небытии. Постоянный тезис Главного управления политики о том, что быстрая победа не может быть достигнута одним лишь оружием, а только в сочетании с масштабным политическим наступлением, оправдался. То, что почти только люди, не знакомые с Россией, нашли применение в управлении оккупированными восточными территориями, вероятно, является одной из причин того, что этот тезис еще не прижился. Господа только потихоньку приступают к проблемам, для чего им обычно еще нужны переводчики. Тем не менее, сегодня уже видно, что широкие круги низших управленцев в Украине прямо-таки в ужасе от курса, направленного сверху. Но они не в состоянии пробиться. Поэтому тем более следует доверять мнению Главного управления политики, отличающегося лучшим знанием дела и людей, который и сегодня убежден в скором победоносном конце войны, если будет соблюдена его политическая линия.
Берлин, 25 октября 1942 г.
Подпись Бройтигам
Перевод с немецкого языка А.А. Дерюгиной.
Опубл.: Trial the Major War Criminals before the International Military Tribunal. Nuremberg 14 November 1945 – 1 October 1946. Vol. XXV. P. 331–342.
Abschrift
Geheime Reichssache!
Aufzeichnung.
Im Osten wird von Deutschland ein dreifacher Krieg geführt: Ein Krieg zur Vernichtung des Bolschewismus, ein Krieg zur Zertrümmerung des Großrussischen Reiches und endlich ein Krieg zum Erwerb von Kolonialland zu Siedlungszwecken und zur wirtschaftlichen Ausbeutung.
Diese dreifache Zielsetzung des Ostfeldzuges hat den ungeheuren Widerstand der Ostvölker zur Folge. Würde der Krieg lediglich zur Zerschlagung des Bolschewismus geführt, so wäre er längst zu unseren Gunsten entschieden, denn, wie auch alle Erfahrungen dieses Krieges selbst bestätigt haben, ist der Bolschewismus den Ostvölkern, vor allem der grossen Masse der Bauern, aufs Tiefste verhaßt. Auch die Auflösung des Großrussischen Reiches in seine völkischen Bestandteile hätte nicht den Widerstand hervorgerufen, dem wir jetzt begegnen. Wie die zahlreichen Gefangenenvernehmungen und sonstigen Erfahrungen zeigen, haben auch die einsichtsvollen Russen durchaus Verständnis dafür, daß dieser Krieg mit territorialen Verlusten für sie endet und die nichtrussischen Volker den Rahmen sprengen, in den Rußland sie gepreßt hatte. Die Widerstandskraft der Roten Armee ist zum allergrößten Teil auf das dritte Ziel unseres Feldzuges zurückzuführen. Mit dem den Ostvölkern eigenen Instinkt hat auch der primitive Mann bald herausgefühlt, daß für Deutschland die Parole ,,Befreiung vom Bolschewismus” nur ein Vorwand war, um die slawischen Ostvölker nach seinen Methoden zu versklaven. Damit aber auch gar keine Zweifel an diesem deutschen Kriegsziel bestehen, weist die deutsche Öffentlichkeit in steigendem Maße unverhüllt auf diese Absicht hin. Nicht nur für Deutschland wird öffentlich das eroberte Gebiet als Siedlungsraum beansprucht, ja selbst für Deutschlands erbitterte Feinde, die Holländer, Norweger u.a. Die wirtschaftliche Ausbeutung wird in Wort und Schrift proklamiert und unter fast völliger Ausschaltung der Belange der einheimischen Bevölkerung auch mit größter Rücksichtslosigkeit durchgeführt.
Für alle kriegsnotwendigen Maßnahmen und Abgaben hatte die Bevölkerung ein größeres Verständnis als die besiegten Völker des Westens. Aber der vom Bolschewismus zu stärkstem Selbstbewußtsein erzogene Arbeiter und Bauer empfand sehr bald, daß Deutschland ihn nicht als einen gleich berechtigten Partner ansah, sondern ihn lediglich als Objekt seiner politischen und wirtschaftlichen Ziele betrachtete. Das hat ihn namenlos enttauscht, zumal er auf Deutschland ungeheure Erwartungen gesetzt hatte.
Die Hauptabteilung Politik des Reichsministeriums für die besetzten Ostgebiete kann für sich in Anspruch nehmen, daß sie von Anfang an diese Lage klar erkannt hat. Es war bald offensichtlich, daB mit der Waffe allein der Krieg bei der ungeheuren Weite des Raumes und den unerschöpflichen Reserven des Gegners an Menschen und Material in kurzer Zeit nicht entschieden werden konnte, sondern daß wie bei allen großen Kriegen der letzten Zeit eine geistige Zersetzung hinzukommen und letzten Endes der Krieg in einen Bürgerkrieg umgewandelt werden mußte, zumal die deutsche Wehrmacht nicht die Absicht hat, das gesamte Territorium der Sowjetunion zu besetzen. Der russische Zusammenbruch 1917 und der deutsche Niederbruch 1918 sind ja auch nicht durch die Waffen allein, sondern in erster Linie du.rch die politische Zersetzung herbeigeführt worden. Was Lenin in Rußland bewerkstelligte, bewirkten die 14 Punkte Wilsons und das Wuhlen des Marxismus in Deutschland. In der Sowjetunion haben wir nun eine Bevölkerung vorgefunden, die des Bolschewismus überdrüssig begierig auf neue Parolen wartete, die ihm eine bessere Zukunft in Aussicht stellen. An Deutschland lag es, solche Parolen zu finden, aber sie blieben aus. Die Bevölkerung der besetzten Ostgebiete hat uns mit Jubel als Befreier begrüßt und sich willig und aufgeschlossen uns mit Leib und Leben zur Verfügung gestellt. Wo Ukrainer und Russen, Weißruthenen und Angehörige der baltischen Völker in die deutsche Wehrmacht oder Polizei eingereiht wurden, haben sie fast ausnahmslos sich auf das Beste bewährt und geschlagen. Die Hauptabteilung Politik suchte daher mit allen Mitteln dieses ungeheure Kapital, das uns in den Schoß gefallen war, zu erhalten und für unsere Zwecke zu nutzen. Hierzu war erforderlich, daß der Nationalsozialismus sich mit einer scharfen Trennungslinie vom Bolschewismus absetzte und der Bevölkerung Aussichten auf ein neues, besseres Leben eröffnete. Alle Maßnahmen, die die Hauptabteilung Politik vorschlug, waren auf dieses eine Ziel der Erhaltung dieses Kapitals ausgerichtet. Sie sind vielfach als Ausdruck einer weichen, sentimentalen, humanitaren Einstellung, einer Art deuts$en Gefühlsduselei, ausgelegt worden und waren in Wirklichkeit doch nur der Ausdruck einer ganz krassen Realpolitik. Denn es ging um nichts anderes, als die Millionenmassen des Ostraums in der angetroffenen Einstellung zu uns zu erhalten, um daraus militärisch, politisch und wirtschaftlich den größftmöglichen Nutzen für Deutschland zu ziehen. Gelang diese Politik, so waren größte Rückwirkungen auf die feindlichen Truppen zu erwarten. Jahrlang waren die Massen in der SU mit dem wirksamsten Propagandaapparat, der je existiert hat, gegen ihre Umwelt verhetzt worden. Der Nationalsozialismus war bis 1939 die Zielscheibe für die gehässigsten Angriffe gewesen. Tag für Tag war war den Arbeitern und Bauern eingehämmert worden, daß die werktätigen Massen in Deutschland das Opfer grimmigster Ausbeutung seien. Mit äußerster Spannung sahen daher Arbeiter und Bauern der Sowjetunion der deutschen Verwaltung entgegen. Zwar hatten sie der bolschewistischen Propaganda nicht ganz getraut, aber mit einem gewissen Zweifel begegnete man doch den neuen Herren.
Die Völker der SU haben, wie wir alle wissen, Schwerstes durchgemacht. Daher sind sie von einer für uns unvorstellbaren Anspruchslosigkeit, auch auf politischem Gebiet. Eine Verwaltungsform, die nicht allein auf Ausplündern und Ausbeuten eingestellt war und die bolschewistischen Methoden beseitigte, hätte daher größte Begeisterung entfacht und uns eine Millionenmasse an die Hand gegeben. Und die Begeisterung in den besetzten Ostgebieten hätte ihre Rückwirkung auf die Widerstandskraft der Roten Armee gehabt. Es wäre leicht zu erreichen gewesen, dafl der Rotarmist sich sagte: ,,Ich kämpfe für ein System, das weitaus schlimmer ist als das, das mich im Fall einer Niederlage envartet. Unter den Deutschen werde ich es in jeder Hinsicht besser haben als bisher.” Wäre diese Auffassung Allgemeingut der Rotarmisten geworden, ware der Krieg sehr bald zu Ende gewesen.
Bei dieser Erkenntnis hielt es die H.A. Politik für ihre vornehmste Pflicht, unserer kämpfenden Truppe durch eine propagandistische Lähmung der Widerstandskraft der Roten Armee nach Kräften zu helfen und den Krieg auf diese Weise abzukürzen. Zu den zur Erreichung dieses Zieles vorgeschlagenen Maßnahmen gehoren in erster Linie die Agrarordnung, die Religionsfreiheit, die sich wesentlich von der der Bolschewisten unterschied.
Bei der außerordentlich großen Bedeutung, die der Agrarfrage in der Sowjetunion beikommt, hatte die Hauptabteilung Politik bereits vor Beginn des Ostfeldzuges verlangt, daß die Kolchosen aufgelöst und wieder eine individuelle Agranvirtschaft eingefuhrt wurde. Dieser Antrag wurde vom Vierjahresplan mit dem Bemerken abgelehnt, daß während des Krieges organisatorische Veränderungen nicht in Frage kämen. Es gelang daher im August vorigen Jahres nur, eine Vergrößerung des Hoflandes durchzusetzen.
Ehe aber noch die Verwirklichung einsetzen konnte, hatte der Vierjahresplan erkannt, daß dem ungestumen Drängen der gesamten Bauernbevölkerung nach Auflösung der Kollektive im Interesse der Produktim selbst in irgendeinm Weise Rechnung getragen werden mußte. Die Forderung der Hauptabteilung Politik nach Auflosung der Kollektive fand ihren Niederschlag in der Neuen Agrarordnung. Wenige Monate hatten genügt, um nicht nur allen Wehrmachtsstellen bis zum jüngsten Leutnant in vorderster Linie, sondern auch den Dienststellen in der Heimat und der Zivilverwaltung in den besetzten Ostgebieten die Reformbedürftigkeit der Kolchosverfassung klar zu machen. Die einzige Ausnahme in dieser Erkenntnis bildeten die beiden Herren Reichskommissare, deren Widerspruch leider eine Verzögerung von mehreren Wochen bewirkte. Die Neue Agrarordnung erschien kurz vor der Frühjahrsbestellung und wurde von der Abteilung Presse und Propaganda der Hauptabteilung I auf einer starken Propagandawelle in die Gebiete getragen. Ihr unmittelbarer Erfolg war eine geradezu unvorstellbare Arbeitsleistung der Bevölkerung bei der Frühjahrsbestellung, die trotz ungünstiger Vorbedingungen durchgeführt werden konnte. Trotzdem ist eine nachhaltige Wirkung auf den Feind bisher ausgeblieben. Selbstverständlich hat die gegnerische Propaganda sich mit allen Mitteln gegen unsere Agrarordnung gewandt. Ihr Hauptargument war, daß es sich hierbei nur um ein Versprechen handele, das augenblickliche taktische Erfolge bezwecke, daß aber Deutschland im übrigen das Land später ausschließlich seinen Zwecken dienstbar machen wolle. Eine Stütze fand dieses Argument in der sehr schleppenden Durchführung der Agrarordnung, die zum Teil allerdings auf objektive Momente (Fehlen von Landmessern, Flurbüchern, Vermessungsgeräten usw.) zuruckzuführen ist.
Vorgesehen war, daß 1942 in der Ukraine 20% Gemeinwirtschaften in Landbaugenossenschaften umzuwandeln seien. Die Vergrößerung des Hoflandes, die das Hauptkriterium der Gemeinwirtschaft darstellt und überall unverzüglich durchgeführt werden, zumal sie wie erwähnt schon im August 1941 angeordnet war, ist bisher noch nicht einmal bei 10% der Gemeinwirtschaften erreicht worden. Die Urnwandlung in Landbaugenossenschaften hat überhaupt erst vor kurzem begonnen und soll nach den Richtlinien des Landesbauernführers Körner von Ende August in diesem Jahr nicht mehr als 10% erreichen. Bei dieser Sachlage ist es verständlich, daß große Teile der ukrainischen Bauernschaft der gegnerischen Propaganda unterlegen sind und den Glauben an den Ernst unserer Absichten verloren haben.
Die Religionsfreiheit sollte gleichfalls eine propagandistische Schockwirkung hervorrufen. Nach monatelangen Verhandlungen wurde jedoch beschlossen, die Religionsfreiheit nicht feierlich zu verkünden, sondern sie möglichst still über die Bühne gehen zu lassen. Die Propagandawirkung entfiel somit weitgehend.
Als die HA Politik die Hinauszögerung der Entscheidung in der Kirchenfrage bemerkte, suchte sie Ersatz in einem anderen Propagandamittel, in der Frage der Reprivatisierung. Hier konnte einmal deutlich der ganzen Welt gezeigt werden, daß der Nationalsozialismus sich entschieden von den bolschewistischen Enteignungsmaßnahmen absetzte und eine neue Eigentumsordnung einführen würde. Die erste Voraussetzung für eine propagandamässige Verwertung dieser Parole wäre die sofortige Aufhebung der Enteignungsmaßnahmen in den Baltenländern gewesen, wo der Bolschewismus noch nicht ein Jahr regiert hatte und man infolgedessen ohne weiteres an die früheren Eigentumsverhältnisse hätte wieder anknüpfen können. Zum grenzenlosen Erstaunen der Bevölkerung aber zog die deutsche Verwaltung es vor, die Rolle des Hehlers der von den Bolschewisten geraubten Gegenstände zu spielen. Von allen Generalkommissaren in den Baltenländern wurde auf die Notwendigkeit der Reprivatisierung für die psychologische Behandlung der Bevolkerung hingewiesen, die bekanntlich fur das Deutschtum gewonnen werden soll. Selbst nachdem der Vierjahresplan in der Erkenntnis, daß eine weitere Hinauszögerung der Reprivatisierung auch die deutschen Wirtschaftsinteressen schädige, seine ursprünglichen Bedenken aufgegeben hatte, erfolgte entgegen aller politischen Einsicht, lediglich auf den unbegrundeten Einspruch des Reichskommissars hin, das grundsätzliche Bekenntnis zur Wiederherstellung der vorbolschewistischen Eigentumsordnung nicht.
Wieder war uns eine wesentliche Waffe zur Zersetzung der gegnerischen Front aus der Hand gewunden worden, eine Waffe, die in ihrer Wirkung nicht unterschätzt werden darf. Denn die entschädigungslose Enteignung des Privateigentums durch die Bolschewisten hatte seiner Zeit das Entsetzen nicht nur der russischen bürgerlichen Kreise einschliefilich der besser gestellten Bauern, sondern auch der ganzen zivilisierten Welt hervorgerufen. Diese Welt einschließlich der vom Bolschewismus enttäuschten Arbeiter und Bauernmassen in der Sowjetunion erwarteten daher nunmehr eine klare Stellungnahme Deutschlands in dieser Frage. Dieses Schweigen Deutschlands machte sich selbstverständlich die gegnerische Propaganda zunutze, die den Sowjetmassen glaubwurdig einreden konnte, daß Deutschland keine Wiederherstellung des Privateigentums plane.
Die Hauptabteilung Politik hat ferner stets betont, daß den Volkern des Ostens irgend etwas Konkretes über ihre Zukunft ges-agt werden müsse. Sie wies darauf hin, falls wir der stalinschen Propaganda nicht entgegentraten, die Völker dieser Propaganda erliegen müßten, das heißt, an ihre eigene Versklavung durch Deutschland glauben würden. Die Hauptabteilung Politik hat daher entsprechend zahllosen Anregungen von Wehrmachtsstellen wiederholt auf die Zweckmässigkeit hingewiesen, daß von autoritativer deutscher Seite die slawischen Ostvölker hinsichtlich ihrer Zukunft beruhigende Zusicherungen erhielten. Als das beste Mittel wurde bezeichnet, eine Art Gegenregierung gegen Stalin aus einem kriegsgefangenen roten General ins Leben zu rufen oder, wenn man den Ausdruck Regierung vermeiden wollte, lediglich einen aufsässigen General etwa nach dem Muster de Gaulle. der der Kristallisationspunkt für alle mit Stalin unzufriedenen Rotarmisten werden sollte. Die Richtigkeit dieser Auffassung hat auch in der Folgezeit ihre Bestätigung durch zahllose Aussagen von Kriegsgefangenen erfahren, die alle unabhängig voneinander ausgesagt haben, daß das völlige Schweigen Deutschlands hinsichtlich der russischen Zukunft das Schlimmste befürchten lasse. Viele würden gern überlaufen, aber sie wüßten nicht, zu wem sie gingen. Unter den Fahnen eines anerkannten gegenrevolutionaren Führers würden sie gern und tapfer gegen das bolschewistische Regime kämpfen.
Alle diesbezüglichen Vorschläge wurden im wesentlichen abgelehnt. Lediglich für Verbände der Turk- und Kaukasusvölker sowie der Kosaken wurde die Erlaubnis zum Fronteinsatz erwirkt und zuletzt nach einigen Rückschlägen auch für die Esten. Bei der Schwierigkeit des Truppenersatzes ging die Truppe allgemein dazu über, Kriegsgefangene und Zivilisten in ihren Reihen einzustellen, in erster Linie fur die rückwärtigen Dienste. Aber selbst in vorderster Linie fanden sie Verwendung und schlugen sich ausgezeichnet. Erst in den letzten Wochen wurde unter dem Druck der Partisanengefahr die Aufstellung landeseigener Verbände, jedoch lediglich zur Bandenbekämpfung erlaubt. Aber auch diese Maßnahme wird ohne propagandistische Wirkung bleiben, wenn nicht ein Fronteinsatz gestattet ind eine Persönlichkeit mit klangvollem Namen an die Spitze der Verbände gestellt wird.
Die Hauptabteilung Politik war aber auch zur Erreichung ihres oben gekennzeichneten politischen Zieles in hohem Maße gezwungen, Maßnahmen von deutscher Seite, die die Widerstandskraft des Gegners stärkten, aufzuheben oder wenigstens weitgehend abzuwandeln.
In erster Linie wäre hier die Behandlung der Kriegsgefangenen zu nennen. Es ist bei Freund und Feind kein Geheimnis mehr, daß Hunderttausende von ihnen in unseren Lagern buchstäblich verhungert und erfroren sind. Angeblich waren für sie nicht genügend Lebensmittel vorhanden. Sonderbar ist allerdings, daß lediglich für die Kriegsgefangenen aus der Sowjet-Union die Lebensmittel fehlten, während Klagen über die Behandlung anderer Kriegsgefangener Polen, Serben, Franzosen und Engländer nicht laut geworden sind. Es ist selbstverständlich, daß nichts so geeignet war, die Widerstandskraft der Roten Armee zu stärken wie das Bewußtsein, in deutscher Kriegsgefangenschaft einem langsamen qualvollen Tode entgegenzugehen. Hier ist es allerdings den unablässigen Bemühungen der Hauptabteilung Politik gelungen, eine wesentliche Verbesserung des Loses der Kriegsgefangenen herbeizuführen. Diese Verbesserung ist zwar nicht politischer Einsicht zuzuschreiben, sondern der plötzlichen Erkenntnis, daß unserem Arbeitsmarkt dringend Kräfte zugeführt werden mußten. Wir erlebten nun das groteske Bild, daß nach dem gewaltigen Hungersterben der Kriegsgefangenen Hals über Kopf Millionen von Arbeitskräften aus den besetzten Ostgebieten angeworben werden mußten, um die in Deutschland entstandenen Lücken auszufüllen. Jetzt spielte auf einmal die Ernährungsfrage keine Rolle mehr. In der üblichen grenzenlosen Mißachtung des slawischen Menschen wurden bei der ,,Werbung” Methoden angewandt, die wohl nur in den schwärzesten Zeiten des Sklavenhandels ihr Vorbild haben.
Es setzte eine regelrechte Menschenjagd ein. Ohne Rücksicht auf Gesundheitszustand und Lebensalter wurden die Menschen nach Deutschland verfrachtet, wo sich alsbald herausstellte, daß weit uber 100 000 wegen schwerer Krankheiten und sonstiger Arbeitsunfähigkeit zurückgeschickt werden mußten. Es bedarf keines Hinweises, daß diese Methoden, die natürlich auch nur in der Sowjet-Union, keineswegs etwa in dieser Form auch in den Feindländern wie Holland, Norwegen angewandt wurden, ihre Rückwirkung auf den Widerstand der Roten Armee haben mußten. Wir haben es der Sowjet-Propaganda wirklich uberaus leicht gemacht, den Haß gegen Deutschland und das nationalsozialistische System zu schüren. Immer tapferer kampft der Sowjet-Soldat trotz der Bemühungen unserer Politiker, für diese Tapferkeit einen anderen Namen zu finden. Immer mehr wertvolles deutsches Blut muß fließen, um den Widerstand der Roten Armee zu brechen. Selbstverständlich war die Hauptabteilung Politik unablässig bemüht, die Methode des Arbeiterfanges und die Behandlung der Arbeiter in Deutschland auf eine vernünftige Grundlage zu stellen. Ursprünglich hatte man in allem Ernst daran gedacht, von den nach Deutschland verschickten Arbeitern Höchstleistungen bei minimaler Kost zu verlangen. Auch hier wieder hat nicht politische Einsicht, sondern lediglich primitivste biologische Erkenntnis zu einer Besserung geführt. Jetzt sollen 400 000 Hausgehilfinnen aus der Ukraine nach Deutschland kommen und schon verkündet die deutsche Presse öffentlich, daß diese kein Recht auf Freizeit haben, Theater, Kinos, Restaurants usw. nicht besuchen durfen und sie hochstens 3 Stunden in der Woche von dienstlichen Ausnahmen abgesehen das Haus verlassen dürfen.
Zu all dem tritt noch die Behandlung der Ukrainer im Reichskommissariat selbst. Mit einer Überheblichkeit sondergleichen setzen wir uns über alle politischen Erkenntnisse hinweg und behandeln zum freudigen Erstaunen der gesamten farbigen Welt die Völker der besetzten Ostgebiete als Weisse 2. Klasse, denen die Vorsehung angeblich lediglich die Aufgabe gestellt hat, für Deutschland und Europa Sklavendienste zu tun.
Nur die geringste Schulbildung wirdihnen zugestanden, eine Fürsorge für sie darf nicht erfolgen. Ihre Ernährung interessiert uns nur soweit als sie noch arbeitsfähig sind, und in jeder Beziehung wird ihnen zu verstehen gegeben, daß wir sie als mindenvertig betrachten.
Bei dieser Sachlage kann man folgendes feststellen:
1. Die Widerstandskraft der Roten Armee und die Stärke der Partisanenbewegung ist in dem gleichen Maße gestiegen, als die Bevölkerung unsere wahre Einstellung ihr gegenüber erkannte. Die Waffentaten unserer herrlichen Armee sind also genau wie 1918 durch eine unzulängliche Politik neutralisiert worden. Unsere Politik hat Bolschewiken und nationale Russen in eine Front gegen uns getrieben. Der Russe kämpft heute mit äußerster Tapferkeit und Selbstaufopferung für nichts mehr und nichts weniger als für die Anerkennung seiner Menschenwürde.
2. Unsere Politik, die Ukraine als ein Gegengewicht gegen das mächtige Rußland, gegen Polen und den Balkan und als Brücke zum Kaukasus zu benutzen, hat völligen Schiffbruch erlitten. Die 40 Millionen Ukrainer, die uns als Befreier jubelnd begrüßten, stehen uns heute indifferent gegenüber und beginnen bereits ins feindliche Lager abzuschwenken. Gelingt es uns nicht, diesen Zustand im letzten Augenblick aufzuhalten, so laufen wir Gefahr, von heute auf morgen in der Ukraine eine Partisanenbewegung zu haben, die nicht nur die Ukraine weitgehend als Lieferanten von Lebensmitteln ausschaltet, sondern auch den Nachschub des deutschen Heeres unterbindet, seine Existenz gefahrdet und damit die Gefahr einer deutschen Niederlage herbeiführen muß.
Will man diese Gefahr, die das deutsche Volk bedroht noch im letzten Augenblick bannen, so ist folgendes erforderlich:
1. Gegenüber der Ukraine muß eine absolut positive Politik in jeder Hinsicht getrieben werden. Die Ukraine darf für uns nicht lediglich Ausbeutungsobjekt sein, sondern die Bevölkerung muß ernsthaft fühlen, daß Deutschland ihr Freund und Befreier ist. Die deutschen Wirtschaftsstellen müssen dafür verantwortlich sein, daß der Bevölkerung das Existenzminimum gesichert ist. Eine zwangsweise Aushebung von Arbeitskräften in den besetzten Ostgebieten muß sofort unterbunden werden. Die Behandlung der Ukrainer und der übrigen Ostvölker im Reich muß anständig und menschenwürdig sein. In der Öffentlichkeit in Wort und Schrift muß alles vermieden werden, was irgendwie erkennen läßt, daß wir diese Gebiete als Ausbeutungsobjekt betrachten. Dem russischen Volk muß etwas Konkretes über seine Zukunft gesagt werden, dies um so mehr, als Deutschland nicht beabsichtigt, und auch nicht die Kraft besitzt, das gesamte russische Territorium zu besetzen.
2. Als Exponent für die oben gekennzeichnete Politik, die weder die Rolle der Ukraine in der Weltpolitik erkannt hat und es fertig gebracht hat, uns die Freundschaft eines 40 Millionenvolkes zu verscherzen, die dadurch schuldig ist an der Stärkung der Widerstandskraft der Roten Armee und der Verlängerung des Krieges mit allen ihren Konsequenzen gilt allgemein die Behörde des Reichskommissars für die Ukraine. Diese Behorde sieht ihre einzige Aufgabe in der wirtschaftlichen Ausbeutung des Landes. Je länger der Krieg aber dauert, desto mehr mussen politische Kräfte eingesetzt werden. Es wäre deshalb zweckmassig, an die Spitze des Reichskommissariats eine Persönlichkeit zu stellen, die auch genügend politische Fähigkeiten besitzt.
Vollziehen wir nicht in letzter Minute diesen Kurswechsel, so kann rnit Bestimmtheit gesagt werden, daß die Widerstandskraft der Roten Armee und des gesamten russischen Volkes sich noch mehr steigert, und Deutschland weiterhin sein bestes Blut opfern muss. Ja, es muß offen ausgesprochen werden, daß sogar die Möglichkeit einer deutschen Niederlage in greifbare Nähe rückt, zumal wenn die Partisanenbewegung, was Stalin rnit allen Mitteln anstrebt, auch auf weitere Teile der Ukraine übergreift. Man wende nicht ein, daß in der Südukraine wegen des Fehlens von Sümpfen und Wäldern eine solche Gefahr nicht bestehe. Es sei nur an den Bandenführer Machno erinnert, der ungefähr 2 Jahre lang die Ukraine terrorisiert hat und sich allen Verfolgungen zu entziehen verstand. Es wäre auch falsch seine Hoffnung auf' den wirtschaftlichen Zusammenbruch der Sowj etunion zu setzen. Gewiß sind die Verluste an fruchtbarem Land, Rohstoffen und Industriewerken sehr bedeutend. Andererseits verbleibt ihnen aber noch das an Rohstoffen aller Art überaus reiche Uralgebiet, das seit 14 Jahren rnit allen Kräften industriell entwickelt wird, sowie das reiche Sibirien. Endlich wissen wir, daß die Sowjets systematisch eine Vorratswirtschaft getrieben haben und wir den englisch-amerikanischen Nachschub nicht völlig unterbinden können.
Vollziehen wir aber den vorgeschlagenen Kurswechsel, so kann mit Sicherheit angenommen werden, daß auch die Zersetzung der Roten Armee gelingt. Denn in dem Augenblick ist die Widerstandskraft der Rotarmisten gebrochen in dem er zu der Überzeugung gelangt, daß Deutschland ihm ein besseres Leben bringt als er unter den Sowjets geführt hat und Deutschland auch ein klein wenig Rücksicht nimmt auf seine völkischen Eigenschaften, mit anderen Worten ihm nicht seine Seele rauben will.
Das Problem ist zu ernst, um ohne Entscheidung bleiben zu können. Hier handelt es sich um die Zukunft des deutschen Volkes, unter Umständen sogar um Sein oder Nichtsein. Die ständige These der Hauptabteilung Politik daß ein schneller Sieg nicht ausschliel3lich mit Hilfe der Waffen, sondern nur im Verein mit einer groß angelegten politischen Offensive errungen werden könne, hat sich bewahrheitet. Daß fast ausschliesslich Nichtrußlandkenner in der Venvaltung der besetzten Ostgebiete Verwendung gefunden haben, ist wohl einer der Gründe dafür, daß diese These sich noch nicht durchgesetzt hat. Die Herren tasten sich erst langsam an die Probleme heran, wozu sie meist noch die Dolmetscher benötigen. Trotzdem ist heute schon festzustellen, daß weite Kreise der unteren Verwaltungsfuhrer in der Ukraine über den von oben befohlenen Kurs geradezu entsetzt sind. Sie sind aber nicht in der Lage, sich durchzusetzen. Um so mehr sollte man daher der auf bester Sach- und Leutekenntnis benthenden Auffassung der: Hauptabteilung Politik vertrauen, die auch heute noch von einem baldigen siegreichen Ende des Krieges überzeugt ist, sofern ihre politische Linie befolgt wird.
Berlin, den 25. Oktober 1942
gez. Bräutigam
Trial the Major War Criminals before the International Military Tribunal. Nuremberg 14 November 1945–1 October 1946. Vol. XXV. P. 331–342.