В течение первого года Великой Отечественной войны нацисты и страны-сателлиты Третьего рейха захватили огромную территорию СССР – чуть менее 2 млн кв. км, на которой проживало около 70 млн человек. В соответствии с предвоенными планами нацистов, «Генеральным планом Ост» и рядом других документов на захваченной территории был установлен жесточайший оккупационный режим, о котором свидетельствуют документы, представленные в данном разделе.
Прежде всего это акты Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников, акты местных (районных, городских и областных) комиссий; свидетельства очевидцев; донесения, рапорты и спецсообщения разведчиков и партизан; доклады, информационные записки, стенограммы и протоколы заседаний партийных и советских органов, документы НКВД и НКГБ СССР. Отдельный источник – это материалы вскрытий и медицинских экспертиз массовых захоронений жертв. В состав документальной базы вошли также письма, записи бесед, документы личного происхождения – воспоминания, дневниковые записи, школьные сочинения. Всего в разделе представлено более 2000 документов, большинство из которых – подлинники.
Все эти документы рисуют чудовищную картину уничтожения мирного населения оккупированных территорий. Террор носил запланированный и системный характер, дополнялся произволом и полной безнаказанностью немецких войск и оккупационной администрации по отношению к жителям захваченных районов. Террор мог начаться сразу же с момента захвата населенного пункта войсками верхмата, за вермахтом шли айнзацгруппы полиции безопасности и СД, осуществлявшие массовые убийства мирных граждан, евреев, цыган, коммунистов, представителей интеллигенции. Всего на территории СССР с начала войны до конца оккупации действовало 4 айнзацгруппы, дополнительно были сформированы еще 3 отдельные айнзацкоманды.
Управление захваченными территориями в прифронтовой зоне до границ тыловых областей групп армий находилось в руках военной администрации и подчинялось командованию вермахта. Для управления захваченными территориями 17 июля 1941 г. Гитлер издал указ «О гражданском управлении во вновь оккупированных восточных областях», согласно которому учреждалось «Имперское министерство оккупированных восточных территорий» во главе с одним из нацистских идеологов А. Розенбергом. Часть оккупированных областей должна была войти напрямую в состав Третьего рейха (например, западная часть Белоруссии и Крым), а также Румынии (Молдавия и часть Одесской области) и Финляндии (часть Карело-Финской ССР). Имперскому министерству подчинялось два рейхскомиссариата: «Остланд» (Эстония, Латвия, Литва, часть Белоруссии и ряд районов Псковской и Новгородской областей) и «Украина» (территория УССР за исключением западной части республики с г. Львов, переданной в генерал-губернаторство Польша). Также нацисты планировали создать еще три рейхскомиссариата: «Московия» (центральная Россия до Урала), «Туркестан» (Средняя Азия) и «Кавказ», но эти планы не реализовались благодаря одержанной Победе над гитлеровской Германией.
В рейхскомиссариатах, которые делились на окружные и городские, в свою очередь, разделенных на районные администрации, наряду с представителями «Восточного министерства» А. Розенберга действовали органы СС и гестапо, контрразведка, на местах – военные комендатуры. В сельских областях создавалась полиция из пособников нацистов под немецким контролем, в городах «новый порядок» поддерживали подразделения СС и охранные части, подчинявшиеся командованию вермахта. И все эти органы и подразделения осуществляли геноцид мирного населения, все они причастны к организации массовых смертей.
Немалую роль в зверствах сыграли коллаборационисты – пособники нацистов. Они набирались из представителей националистических и фашистских организаций Прибалтики, украинских националистов, националистов из числа других народов СССР, белоэмигрантов, из них формировались охранные подразделения (часть из которых впоследствии попытались свести в РОА (так называемую Русскую освободительную армию)) и подразделения Ваффен-СС (по национальному признаку). Среди них было немало лиц, обиженных советской властью (хотя, например, большая часть пострадавших от коллективизации не примкнула к оккупантам), просто карьеристов, решивших перейти на, как им показалось, «сторону победителя», дезертиров, а также бывших военнопленных, пришедших на службу к рейху от страха перед гибелью в лагерях. Также нацисты намеренно вербовали в полицейские части уголовников. Назначенные немецкими властями бургомистры, их подчиненные в городских администрациях и сельские старосты, атаманы в казачьих областях, нередко участвовали в преступлениях, хотя некоторые из них сотрудничали с антифашистским подпольем.
Перед нацистской оккупационной администрацией были поставлены две главных задачи: обеспечение покорности местного населения с помощью запугивания террором и максимальное выкачивание ресурсов для обеспечения армии и территории самой Германии. Эти задачи выполнялись на основе расистской идеологии нацистов – население СССР считалось расово неполноценным, на славянские и другие народы СССР должна была распространиться политика геноцида для «обеспечения жизненного пространства» германской нации. Именно этими установками объясняются преступления, совершенные нацистами и их пособниками на захваченной территории.
В первую очередь, нацисты организовывали массовые убийства евреев и цыган, этим занимались айнзацгруппы, полиция, части вермахта, охранные части и т.д. В разделе представлены материалы по целому ряду массовых убийств, в том числе в Крыму[1], Ленинградской области[2], Краснодарском крае[3], в Ставропольском крае[4], и других регионах РСФСР. Массовые убийства осуществлялись с изуверской жестокостью: людей заставляли публично раздеваться у подготовленных рвов, расстреливали, на тела убитых заставляли лечь следующую группу людей, раненых зарывали заживо вместе с убитыми[5]. Детей зачастую убивали подручными предметами, голыми руками или травили синильной кислотой прямо у мест захоронений на глазах у родителей[6].
Такая же участь постигала и нееврейское население, уничтожались целые населенные пункты вместе с жителями[7]. Сожжение деревень и поселков производилось полицией, охранными частями, жандармерией под командованием полевых комендатур вермахта при одном только подозрении в появлении партизан, а также как превентивная мера – чтобы лишить партизанские отряды баз и поддержки местного населения. Таким образом, уничтожались населенные пункты и их население частично или полностью (например, в Псковской[8] и Новгородской областях[9]). Особенно эта практика получила широкое распространение после обнародования министром пропаганды Германии Й. Геббельсом концепции «тотальной войны» в феврале 1943 г. после поражения германской армии под Сталинградом. За годы оккупации огромное количество населенных пунктов было стерто с лица земли.
Вместе с населенными пунктами нацисты и их пособники сжигали заживо их жителей: стариков, женщин, детей. Всем известен пример белорусской деревни Хатынь, но подобных примеров немало на территории РСФСР, например, в Новгородской, Псковской, Ленинградской областях[10], а также в Краснодарском крае[11], Крыму[12]. Эта чудовищная практика отнюдь не была исключением из правил.
Нацистские солдаты и их пособники, пользуясь провозглашенной еще до начала войны безнаказанностью, грабили, насиловали и убивали мирных жителей. Человек мог быть избит или убит, например, за нарушение комендантского часа, из-за подозрения в мелкой краже или просто потому, что отказывался отдавать свои вещи грабящим его солдатам[13], а зачастую – и вовсе без всякого основания – вследствие полной вседозволенности оккупантов.
Избиения являлись постоянной практикой: любой представитель оккупационной администрации от солдата и переводчика до начальника комендатуры и генерала мог безнаказанно избивать арестованных, мирных жителей, просто прохожих. Изнасилования женщин – от девочек до старух –стали фактом повседневности на всей оккупированной территории[14]. Более того, девушек заставляли работать в домах терпимости для солдат и офицеров вермахта, а заразившихся венерическими заболеваниями часто расстреливали[15]. Следует иметь в виду, что многие женщины не заявляли в комиссии по расследованию нацистских преступлений об изнасилованиях, считая это позором.
На оккупированной территории никто не мог быть застрахован от ареста и последующих издевательств и пыток из-за подозрений в сотрудничестве с партизанами, укрытии бежавших военнопленных или «нелояльности». Чаще всего арестованных убивали, но иногда после пыток отпускали, не найдя никаких доказательств их виновности, но требуя под страхом смерти не рассказывать о перенесенных мучениях[16]. Трагическая участь постигала оставшихся на захваченной врагом территории членов семей коммунистов, партизан, командиров Красной армии[17].
В соответствии с нацистской идеологией каратели целенаправленно уничтожали пациентов психиатрических больниц[18], инвалидов[19], этим занимались айнзацкоманды и другие подразделения СС при помощи местных оккупационных администраций.
В документах зафиксированы случаи массового уничтожения людей в «душегубках», специально разработанных нацистами автомашинах для уничтожения людей c помощью выхлопных газов. Впервые мир узнал об этой практике из материалов Краснодарского процесса в 1943 г.[20] Затем была получена информация об их применении в Киеве, Харькове[21], Минске, Ставрополе[22], Симферополе[23] и других городах СССР. Эта практика, как и в целом зверская карательная политика нацистов, приводила к тому, что были единичные случаи перехода некоторых немецких солдат и офицеров, ужаснувшихся увиденному, на сторону Красной армии.
Жуткая страница истории оккупации – убийства детей. Дети погибали во время массовых казней, уничтожения населенных пунктов; их убивали ради забавы на глазах у родителей[24]. Широко известен чудовищный факт – убийство детей из Ейского детского дома в Краснодарском крае[25], но этот случай массового убийства детей не был единичным[26]. Такое зверство оправдывалось, как и все остальные, расовой идеологией нацистов, которая, тем не менее, не мешала использовать детей для получения донорской крови для госпиталей захватчиков – большая часть детей при этом погибала.
Немецкая оккупационная администрация прилагала все силы, чтобы выкачать из оккупированных областей СССР максимальное количество ресурсов. Это приводило к массовому голоду, так как о каком-либо снабжении мирного населения нацисты и их пособники заботиться не собирались. В немецких документах забота о питании военнопленных и мирных жителей называлась «плохо понятой человечностью», а установка на полное подавление какого-либо сопротивления на оккупированных территориях только укрепляла намеренную политику уничтожения голодом. Смертность от голода была особенно высокой в концлагерях, где содержались не только военнопленные, но и гражданские[27]. На территории Карелии, оккупированной финскими войсками, создавались специальные концлагеря для «гражданских военнопленных», которые работали на оккупантов, подвергаясь избиениям и получая ничтожное продовольственное обеспечение[28], что приводило к массовой смертности.
Другим способом эксплуатации захваченных территорий стал рабский труд. Население прифронтовых районов сгоняли на работы по сооружению оборонительных объектов, заставляли работать на производствах, ремонте дорог и т.д., причем отказ от работы или подозрение в саботаже вели к аресту и казни. Когда в результате военных поражений Германия стала испытывать дефицит рабочей силы, нацистское руководство приказало вывозить рабочих с территории СССР – остарбайтеров, подавляющее большинство которых угонялось насильственно и, по сути, было обращено в рабство. Перед отступлением с занятых территорий немецкие оккупанты стремились уничтожить населенные пункты и вывезти в свой тыл, в том числе в Германию, максимальное количество населения, чтобы советские войска встретила настоящая пустыня. Также накануне своего отступления нацисты сознательно распространяли среди населения отравленные продукты[29] с целью вызывать массовую гибель людей, как это произошло в г. Георгиевск Ставропольского края. В процессе «эвакуации» в немецкий тыл множество людей погибало, продолжали они гибнуть и в самой Германии от голода, непосильных условий труда и карательных мер.
Перед отступлением специально созданные германские части, в том числе отдельная айнзацкоманда, занимались сокрытием совершенных преступлений, уничтожая места массовых захоронений и тела погибших. Нацистские вожаки понимали, что расплата последует, и пытались «подстраховаться» на случай поражения.
После освобождения территории от захватчиков советские войска, а затем специально создаваемые местные комиссии и ЧГК расследовали произошедшие злодеяния, собирали свидетельства, вещественные доказательства преступлений. Под их руководством при участии медицинских экспертов производилось вскрытие массовых захоронений и исследование тел жертв.
В разделе представлены преступления не только немецких оккупантов и перешедших на их сторону коллаборационистов, но и финских, румынских, венгерских, итальянских захватчиков.
Ряд зарубежных и отечественных публицистов и даже историков подчас заявляют о том, что зверства оккупантов преувеличивались советской пропагандой, особенно в отношении вермахта. Имеющиеся архивные документы показывают всю безосновательность подобной точки зрения. И показания пленных, и заявления жертв, и фотодокументы, и многочисленные акты комиссий свидетельствуют, что ни о каком преувеличении не может идти и речи. Обилие и разновидовой состав документов (акты, донесения разведки и партизан, показания пленных, свидетельства, написанные или продиктованные в совершенно разных стилях и формах, из различных регионов страны, с массой конкретных эпизодов и фамилий) являются убедительным доказательством подлинности и неоспоримости тех злодеяний, которые совершили фашистские захватчики на территории СССР. На сегодняшний день большинство историков согласны со следующей цифрой потерь мирного населения на оккупированной территории – более 15,9 млн человек, однако конкретные цифры, конечно же, наверняка еще будут уточняться. Речь может идти и о том, что целый ряд фактов не мог быть зафиксирован, так как жители конкретных территорий порой не знали имен жителей полностью уничтоженных соседних населенных пунктов, имена и численность убитых, угнанных в немецкое рабство.
Часто приходится слышать, что «не все немцы были такими палачами». Да, конечно, не все. Среди солдат вермахта и других оккупационных сил были люди, которые не потеряли человеческий облик и относились к мирным жителям без садизма, жестокости, даже с элементами гуманности. Но это было исключением из общей системной установки нацизма, с этими исключениями оккупационная власть боролась, требуя максимального отчуждения расово превосходящих арийцев от местных «недочеловеков». И будущее оккупированных народов СССР, зафиксированное в массе документов и оккупационной практике, в случае успеха гитлеровской Германии и ее союзников было предрешено: рабство и геноцид.
Именно огромный массив свидетельств показывает, какую чудовищную катастрофу пришлось пережить народам СССР, какие ужасающие преступления массово и системно творили оккупанты и насколько ценна Победа над теми, кто всеми силами стремился уничтожить и поработить народы нашей страны.
к.ф.н. С.М. Соловьев
[1] ГА РК. Ф. Р-1289. Оп. 1. Д. 13. Л. 37–37об.
[2] ЦГА СПб. Ф. 9421. Оп. 1. Д. 195. Л. 34.
[3] ГА КК. Ф. Р-897. Оп. 1. Д. 1. Т. 1. Л. 7–7об., ГА КК. Ф. Р-897. Оп. 1. Д. 2. Л. 255–255об.
[4] РГАСПИ. Ф. 269. Оп. 1. Д. 26. Л. 3–5.
[5] ГА РФ. Ф. Р-7021. Оп. 44. Д. 628. Л. 65–65об.
[6] ГА КК. Ф. Р-897. Оп. 1. Д. 2. Л. 63–63об.
[7] ЦА МО РФ. Ф. 32. Оп. 11302. Д. 154. Л. 163.
[8] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 88. Д. 313. Л. 114–116.
[9] ГА РФ. Ф. Р-7021. Оп. 34. Д. 348. Л. 83–88.
[10] ГАПО. Ф. Р-903. Оп. 3. Д. 11. Л. 3.
[11] ГА КК. Ф. Р-897. Оп. 1. Д. 1. Т. 1. Л. 117–120.
[12] ГА РК. Ф. П-156. Оп. 1. Д. 33. Л. 6–7об.; ГА РК. Ф. П-156. Оп. 1. Д. 33. Л. 11–12.
[13] БУ РК НА. Ф. Р-68с. Оп. 1. Д. 5. Л. 10–10об., РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 250. Л. 31–34; ГА РФ. Ф. Р-7021. Оп. 45. Д. 14. Л. 1а–9 (Л. 7).
[14] ГА РФ. Ф. Р-7021. Оп. 45. Д. 14. Л. 28; ГАБО. Ф. Р-61. Оп. 1. Д. 43. Л. 81.
[15] ГА КО. Р-3605. Оп. 1. Д. 308. Л. 35–35об.
[16] ГАКК. Ф. Р-897. Оп. 1. Д. 2. Л. 128–129.
[17] ГАОПИ. Ф. П-2161. Оп. 1. Д. 100. Л. 60.
[18] ЦДНИВО. Ф. 35. Оп. 2. Д. 11. Л. 1–3; ГА РФ. Ф. Р-7021. Оп. 29. Д. 1. Л. 39–39об.; ГАКК. Ф. Р-897. Оп. 1. Д. 2. Л. 172–173.
[19] ГАПО. Ф. Р-903. Оп. 3. Д. 10. Л. 2–2об.; ГАПО. Ф. Р-903. Оп. 3. Д. 10. Л. 3–3об.
[20] ГА КК. Ф. Р-897. Оп. 1. Д. 2. Л. 45–45об.
[21] ЦА ФСБ России. Ф. К-72. Оп. 1. Д. 18. Л. 155–171.
[22] РГАСПИ. Ф. 269. Оп. 1. Д. 26. Л. 36–45.
[23] ГА РК. Ф. Р-1289. Оп. 1. Д. 1. Л. 91.
[24] ГА РФ. Ф. Р-7021. Оп. 95. Д. 19. Л. 67–68.
[25] ЦА ФСБ России. Ф. К-72. Оп. 1. Д. 25. Л. 19–19об.
[26] ГА РФ. Ф. Р-7021. Оп. 30. Д. 245. Л. 1б–7 (л. 4).
[27] ЦГА СПб. Ф. 9421. Оп. 1. Д. 81. Л. 54.
[28] ГА РФ. Ф. Р-7021. Оп. 95. Д. 19. Л. 1–3.
[29] ЦА МО РФ. Ф. 32. Оп. 11302. Д. 104. Л. 678–679; РГАСПИ. Ф. 269. Оп. 1. Д. 26. Л. 61.