Потребовался опыт двух мировых войн, чтобы человечество наконец дало юридическое определение массовому уничтожению мирных людей только за их принадлежность к той или иной национальной, этнической, расовой или религиозной группе как преступлению. В международное право понятие «геноцид» включается в 1948 г., когда резолюцией 260 (III) Генеральной Ассамблеи ООН была принята «Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него». В Конвенции перечислены методы геноцида: убийство, причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства, предумышленное создание таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение, меры, рассчитанные на предотвращение деторождения, насильственная передача детей.
В ходе Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. оказавшиеся во власти оккупантов мирные советские граждане стали жертвой самого страшного и массового вида преступления тогда еще не имевшего названия (сам термин «геноцид» появился только в 1943 г.). Нацистская Германия и ее сателлиты ставили перед собой задачу не только военного разгрома Советского Союза и разрушения его государственной системы, но и «очищения колонизируемых территорий» от большей части местного населения с одновременным порабощением оставшихся жителей. На оккупированных советских территориях разыгралась беспрецедентная трагедия: в массовом порядке совершались акты чудовищного террора и насилия. При этом действия германских оккупационных властей были не случайными эксцессами военного времени, а результатом систематической и планомерно осуществлявшейся государственной политики.
Идеология, на которой строился германский оккупационный режим на территории СССР, уходит корнями в теорию и практику европейского колониализма, причём в самой циничной и антигуманной интерпретации. По сути, нацистская Германия стала закономерным результатом кристаллизации основных черт европейской колониальной традиции, в основе которой лежали концепция расового превосходства, жажда покорения и геноцида. Нацистское руководство исповедовало «расовую теорию», которая делила человечество на расу господ и расу рабов и представляла всю мировую историю как борьбу рас за выживание[1]. Эти идеи наложились на характерный для германских элит конца XIX – первой трети XX в. лозунг о «жизненном пространстве» (нем. Lebensraum) для «обделенного территорией» немецкого народа. Концепция «жизненного пространства» включала обоснование завоеваний, экономической эксплуатации народов и территорий, освобождения лучшей части завоеванных земель от местного населения и их колонизации немцами. Важную роль в этих планах играла характерная для Германии идея «натиска на Восток», который рассматривался как варварская славянская периферия Европы. Именно там виделась идеологам германского империализма возможность завоевать свою «германскую Америку/Индию». Для обоснования своих устремлений нацисты пропагандировали идею о том, что захват большевиками власти в России – это указание Богом направления будущих завоеваний[2].
При этом антикоммунизм сопрягался в нацистской пропаганде с антисемитизмом, что породило образ захватившего власть над славянскими «недочеловеками» «еврея-большевика», который стал символом главной угрозы европейской цивилизации. Миссия Германии рассматривалась как защита арийской (белой) расы от «недочеловеков»; а Европы – от «азиатских орд» (русские представлялись как наследники гуннов и монголов). Вермахт должен был защитить Европу от очередного нашествия варваров с Востока. Как выразился германский министр пропаганды Й. Геббельс, «русские не люди, а кучка животных… Большевизм просто подчеркнул эту расовую особенность русского народа»[3]. Одновременно поход на Восток должен был привести к завоеванию «жизненного пространства», как это было сформулировано А. Гитлером еще в «Майн кампф».
В ходе Второй мировой войны германское руководство намеревалось реализовать свои долгосрочные цели на Востоке путем установления военного господства вплоть до границ Азии (до меридиана Урала), ограбления и масштабной колонизации захваченных территорий. Это предполагало уничтожение так называемого «еврейского большевизма» (всех форм советской государственности) и массовое истребление местных жителей. Для германского руководства разгром СССР и овладение восточноевропейским пространством был решающим этапом в борьбе за мировое господство, так как это позволило бы создать экономически неуязвимую империю, которая была бы в состоянии вести длительную войну с Великобританией и США. Подготовка к борьбе с Советским Союзом не сводилась только к разработке военной стратегии. Заранее были запланированы мероприятия по расчленению СССР, экономическому ограблению и эксплуатации его национальных богатств и природных ресурсов, закабалению и уничтожению советского населения.
Публикуемые документы показывают, что германское руководство тщательно планировало различные аспекты будущего господства в Европейской части СССР. Архивные материалы однозначно свидетельствуют, что война против Советского Союза изначально была «войной на уничтожение». Германское руководство заблаговременно издало директивы, которые снимали с военнослужащих и чиновников любую ответственность за возможные преступления против мирного населения СССР. Тем самым немцев фактически поощряли к совершению подобных преступлений. При таком подходе никаких сдерживающих факторов для германской оккупационной политики не существовало в принципе, что неизбежно должно было вылиться и вылилось в масштабный геноцид местного населения.
Уже в своих выступлениях перед руководством вермахта 21 и 31 июля 1940 г. А. Гитлер, отдавая приказ о подготовке войны против СССР, подчеркивал, что она будет «полной противоположностью нормальной войне на Западе и Севере Европы», ибо предусматривает не только разгром вооруженных сил противника, но и «уничтожение России как государства», причем Прибалтика, Белоруссия и Украина должны перейти под непосредственное управление Германии[4]. 5 декабря в ходе обсуждения операции против СССР Гитлер вновь подтвердил, что «цель операции – уничтожить жизненную силу России. Не должно остаться никаких политических образований, способных к возрождению»[5]. Выступая 9 января 1941 г. перед высшими чинами вермахта Гитлер отметил, что в результате разгрома СССР Германия «будет неуязвима»: «Гигантские пространства России таят в себе неисчислимые богатства. Германия должна экономически и политически овладеть этими пространствами, но не присоединять их к себе. Тем самым она будет располагать всеми возможностями для ведения в будущем борьбы против континентов, тогда никто больше не сможет ее разгромить»[6].
В ходе совещания 30 марта 1941 г. А. Гитлер высказался еще более определенно. Рассматривая предстоящую войну как схватку двух мировоззрений, он охарактеризовал большевизм как «преступление против общества», а коммунизм как «огромную опасность для будущего» и подчеркнул важность отказа от взгляда на противника как на такого же солдата. «Коммунист никогда не был и никогда не станет нашим товарищем. Речь идет о борьбе на уничтожение». Поэтому предусматривалось «уничтожение большевистских комиссаров и коммунистической интеллигенции». Вновь подчеркнув отличие войны на Востоке от войны на Западе, Гитлер сделал вывод, что «на Востоке сама жестокость – благо для будущего»[7]. Постановка «расовых» целей в войне на Востоке (истребление населения на завоеванных территориях и заселение этих территорий немцами) позволяла политически и идеологически обосновать саму необходимость этой войны, оправдать военные преступления и мотивировать германских военнослужащих, а также обосновать политику подавления сопротивления покоренных народов для «гарантирования» завоеванного.
Подобные высказывания фюрера породили целый ряд соответствующих военных приказов. Уже 13 мая 1941 г. была издана директива «О военной подсудности в районе «Барбаросса» и особых полномочиях войск», согласно которой с немецких солдат и офицеров снималась ответственность за будущие преступления на оккупированной территории СССР, требовалось быть безжалостными к советским гражданам, осуществлять расправы на месте без суда и следствия над всеми, кто окажет хотя бы малейшее сопротивление. 19 мая была издана директива «О поведении войск в России», которая предписывала прибегать к «беспощадным и решительным действиям против большевистских подстрекателей, партизан, диверсантов, евреев и подавлять любую попытку активного или пассивного сопротивления». 6 июня 1941 г. появилась «Директива об обращении с политическими комиссарами», которая предусматривала их немедленный расстрел после захвата в плен.
Особые полномочия на оккупированных территориях получил и рейхсфюрер СС Г. Гиммлер, которому предстояло действовать, исходя из идеи «решительной борьбы двух противоположных политических систем», т.е. установить на оккупированных территориях жестокий террористический режим. «Специальные задачи», осуществление которых целиком передавалось в руки СС, и «право» действовать «самостоятельно и на свою ответственность» означали масштабный террор, грабежи, насилия и убийства военнопленных и мирных граждан. При этом рядом документов предусматривалось тесное сотрудничество между вермахтом и СС. Уже 28 апреля 1941 г. главнокомандующий сухопутными войсками генерал-фельдмаршал В. Браухич издал приказ о «Порядке использования полиции безопасности и СД в соединениях сухопутных войск», предусматривавший взаимодействие командования действующих на территории СССР войск с четырьмя специально сформированными айнзатцгруппами СД (А, В, С, Д), на которые возлагалось осуществление террора в отношении населения в тылу армии. По мнению германского руководства, войска вермахта и айнзатцгруппы должны были запугать и подчинить себе население оккупированных областей путем беспощадного уничтожения его наиболее активной части – коммунистов, комсомольцев, членов местных советов, интеллигенции, а также евреев. Тем самым, были заложены организационные основы осуществления расистской стратегии планомерного уничтожения населения СССР[8].
Собственно, подобные цели и не скрывались. Все эти приказы были доведены до личного состава войск, предназначенных для войны с Советским Союзом. Так, в выпуске «Сообщений для войск», опубликованном отделом военной пропаганды ОКВ (Верховное командование вермахта) в июне 1941 г., вполне откровенно указывался смысл начавшейся войны: «Речь идет о том, чтобы ликвидировать красное недочеловечество, воплощенное в московских властителях. Германский народ стоит перед величайшей задачей своей истории. Весь мир увидит, что эта задача будет решена окончательно»[9]. В итоге «каждый участник Восточного похода вермахта знал, что ему все позволено и он не предстанет перед военным трибуналом»[10].
Наряду с военными планами разрабатывались планы экономической эксплуатации советской территории, предусматривавшие «принятие всех мер, которые были необходимы для немедленного и возможно лучшего использования оккупированных областей в интересах Германии». 28 апреля 1941 г. под руководством Г. Геринга был создан Главный экономический штаб «Восток», призванный обеспечить «единое руководство экономикой на театре военных действий, а также в административных областях, которые будут созданы позже»[11]. Для непосредственного руководства вопросами экономического использования оккупированных областей СССР в Управлении военной экономики и вооружений вермахта, которое возглавлял генерал пехоты Г. Томас, был создан экономический штаб особого назначения «Ольденбург» (переименованный с 25 июня 1941 г. в экономический штаб «Восток»). Этому штабу подчинялись военно-хозяйственные службы вермахта: хозяйственные инспекции, учрежденные при тыловом командовании групп армий, хозяйственные команды при охранных тыловых дивизиях и хозяйственные группы при полевых комендатурах.
В итоге была создана сложная система военно-экономических и государственно-монополистических органов, направленная на ограбление и использование в интересах Германии экономики оккупированных советских территорий. Каркасом этой системы являлись военно-экономические органы вермахта, наряду с которыми активно действовали видные чиновники государственных учреждений Германии. Эта деятельность направлялась «Директивами по ведению хозяйства в оккупированных восточных областях» (по цвету переплета получивших название «Зеленая папка Геринга»), разработанными Главным экономическим штабом «Восток». Планировалось организовать на территории СССР добычу и ввоз в Германию тех видов сырья, которые были важны для функционирования германской военной экономики, прежде всего нефти и продовольствия; восстановить ряд заводов с целью ремонта техники вермахта и производства отдельных видов вооружения. Большинство советских промышленных предприятий, выпускавших мирную продукцию, предполагалось уничтожить[12]. Планы экономической эксплуатации территории СССР были связаны с необходимостью продолжения войны с Великобританией и предусматривали масштабное изъятие ресурсов, что неизбежно вело к голоду и росту смертности советского населения.
Важной экономической проблемой военной кампании против СССР был вопрос снабжения населения Германии продовольствием[13]. Уже 23 мая 1941 г. в общих указаниях Главного экономического штаба «Восток» по политике в области сельского хозяйства указывалось, что целью является «снабжение немецких вооруженных сил, а также обеспечение на долгие годы продовольствием немецкого гражданского населения». Добиться этого планировалось за счет «уменьшения собственного потребления России, посредством перекрытия каких-либо поставок излишков продуктов из черноземных южных областей в северную нечерноземную зону», в том числе в Москву и Ленинград. Разработчики документа прекрасно понимали, что это приведет к голодной смерти миллионов людей, но спасать население от голодной смерти «за счет снабжения Европы» они не собирались. Более того, предлагалось после вступления вермахта в северную нечерноземную зону России провести «одноразовую акцию по захвату» у крестьян урожая и скота, чтобы «он не достался русскому населению».
Подобные планы хорошо вписывались в главную цель германской оккупационной политики – освобождение захваченной территории для немецких колонистов. Предполагалось, что в ближайшей перспективе удастся уничтожить порядка 30 млн граждан СССР. Для долгосрочной перспективы под эгидой рейхсфюрера СС Г. Гиммлера, являвшегося также рейхскомиссаром по вопросам консолидации германского народа, разрабатывался «Генеральный план «Ост», предусматривавший переселение в Западную Сибирь населения всей Восточной Европы и заселение освободившейся территории германоязычным населением. При этом не исключено, что слово «переселение» являлось эвфемизмом, скрывавшим запланированный геноцид. В одном из первоначальных вариантов этого плана от 15 июля 1941 г. намечалось в течение 25–30 лет устранить из Восточной Европы от 80 до 85% поляков, литовцев, 75% белорусов, 65% населения Западной Украины, 50% эстонцев, латышей и чехов – в общей сложности от 31 до 45 млн человек. Затем в апреле 1942 г. эти цифры были увеличены до 46–51 млн. Территорию РСФСР намечалось превратить в колонию Германии, а ее население «искоренить» или выселить за Урал. В «кратчайший срок» предполагалось заселить немцами Ленинградскую, Херсонскую и Белостокскую области, Крым и западную Литву. Гиммлер в принципе одобрил этот план, но потребовал, чтобы в нем было предусмотрено «тотальное онемечивание Эстонии, Латвии и генерал-губернаторства в Польше».
Особое внимание в этих человеконенавистнических планах уделялось проблеме русского народа. В документе, подготовленном 27 апреля 1942 г. одним из разработчиков генерального плана «Ост» Э. Ветцелем для Г. Гиммлера, утверждалось, что без «полного уничтожения» или без ослабления разными способами «биологической силы русского народа» установить «немецкое господство в Европе» не удастся. «Речь идет не только о разгроме государства с центром в Москве, – писал он. – Достижение этой исторической цели никогда не означало бы полного решения проблемы. Дело заключается скорее всего в том, чтобы разгромить русских как народ, разобщить их».
Будучи уверенными в быстром разгроме Красной армии, германское руководство заранее решило вопрос о форме власти на оккупированных территориях СССР. Предполагалось разделить советскую территорию на ряд так называемых имперских комиссариатов (рейхскомиссариатов), руководители которых (назначаемые из Берлина имперские комиссары) наделялись полномочиями верховной власти с неограниченными правами в отношении гражданского населения. Предусматривалось проводить политику, направленную на максимальное обособление местного населения в каждом из таких владений от жителей других рейхскомиссариатов с целью натравливания народов друг на друга и раскола русского народа на ряд обособленных этнических групп. Подобные планы исходили из идеи, высказанной А. Гитлером 17 марта 1941 г., что «выпестованная Сталиным интеллигенция должна быть уничтожена. Аппарат управления Русского государства должен быть разрушен. На территории Великороссии необходимо применение жесточайшего насилия. Мировоззренческие узы еще недостаточно прочно сплачивают русский народ. Они будут разорваны с ликвидацией функционеров»[14].
Первоначально оккупированная вермахтом территория СССР должна была контролироваться военным командованием. Примерно пятидесятикилометровая прифронтовая зона подразделялась на зону боевых действий (двадцатикилометровая полоса от линии фронта) и армейский тыловой район. Еще дальше от линии фронта на глубину от 360 до 500 км создавались тыловые оперативные районы групп армий. Вся полнота власти на этих территориях находилась в руках военного командования, от которого требовалось подавление любого намека на сопротивление местного населения. Например, 5 марта 1942 г. командир 1-го армейского корпуса генерал от кавалерии Ф. Клеффель издал приказ, согласно которому «любая деятельность гражданских лиц, которая идет на пользу врагу, и любой вид деятельности, который может нанести вред вермахту (например, хранение листовок противника), должны караться смертной казнью. Учитывая особые обстоятельства этой войны, во многих случаях для этого достаточно уже одного подозрения»[15]. Основными органами вермахта для осуществления террора в отношении местного населения и борьбы с партизанским движением являлась Тайная полевая полиция и действовавшие в тыловых районах абверкоманды[16].
Захватив Прибалтику, Белоруссию, Украину, Молдавию, часть Карело-Финской республики, ряд областей и краев РСФСР, германские власти разделили оккупированную территорию СССР на несколько частей. Вся оккупированная территория РСФСР находилась под управлением военного командования вермахта. В районах Карело-Финской ССР оккупационный режим осуществляло созданное финским правительством «Военное управление Восточной Карелии». 1 августа 1941 г. часть Западной Украины – Львовская, Дрогобычская, Станиславская и Тернопольская области – были включены в состав польского «генерал-губернаторства», а район Белостока – в состав Германии. 30 августа 1941 г. Румынии были переданы Черновицкая область вместе с Бессарабией и территория западнее реки Южный Буг (так называемая «Транснистрия»).
Для политического управления западными районами СССР 17 июля 1941 г. в Берлине было создано министерство по делам оккупированных восточных территорий во главе с А. Розенбергом. В его подчинении находились созданные 1 сентября 1941 г. рейхскомиссариаты «Остланд» и «Украина». Первый создавался на территории Эстонской, Латвийской, Литовской ССР и части Белорусской ССР с резиденцией рейхскомиссара гауляйтера Г. Лозе в Риге. В состав второго входила часть Белорусской и Украинской ССР с резиденцией рейхскомиссара гаулейтера Э. Коха в Ровно. Каждый рейхскомиссариат имел в своем составе четыре главных отдела, ведавших национальной и расовой политикой, религией, правом, финансами и налогами, промышленностью, сельским хозяйством, транспортом и другими вопросами. Рейхскомиссариат «Остланд» подразделялся на четыре генеральных комиссариата – Литвы, Латвии, Эстонии и Белоруссии – во главе с генеральными комиссарами.
Оккупационные власти уничтожили все советские выборные органы государственной власти. Были введены округа (гебиты) во главе с гебитскомиссарами, которые в основном размещались в областных центрах. В районных центрах были назначены управы во главе с бургомистрами, в других населенных пунктах – старшины и старосты. Оккупанты пытались создавать видимость, что власть находится в руках местных органов гражданской администрации, но фактически вся власть принадлежала военно-полевым комендатурам, в распоряжении которых находились военные гарнизоны, карательные органы, полиция; им же были подчинены все бургомистры, старшины и старосты. Оккупационный режим, основным методом которого стало грубое и откровенное насилие, поставил советских людей в бесправное положение. Экзекуции, грабеж, поджоги, изнасилования, принудительное использование гражданского населения в ходе боевых действий, захват и расстрелы заложников, насильственная мобилизация в антисоветские формирования, массовые репрессии против населения в зоне действий партизан – все это стало повседневными явлениями. При этом виновниками преступлений были не только оккупационные власти, но и отдельные военнослужащие и чиновники, действовавшие по собственной инициативе и уверенные в том, что подобные действия не будут рассматриваться начальством как преступления.
Для организации контроля за населением и подавления его возможного сопротивления рейхсфюрер СС Г. Гиммлер разделил всю оккупированную территорию СССР на 3 зоны, которые возглавляли назначенные им высшие руководители СС и полиции, координировавшие деятельность гестапо, уголовной полиции и СД[17]. В северной зоне эту должность занимал группенфюрер СС Г.-А. Прютцман, в центральной – обергруппенфюрер СС Э. фон дем Бах (Зелевски), а в южной – обергруппенфюрер СС Ф. Йеккельн. В октябре 1941 г. Прютцман и Йеккельн поменялись местами. Эсэсовские структуры действовали на всей оккупированной территории вне зависимости от того, находились ли эти районы под военным или гражданским управлением. Отношение Гиммлера к роли СС на территории СССР хорошо видно из его выступления 13 июля 1941 г. перед группой эсэсовцев, отправлявшихся в качестве пополнения в боевую группу СС «Норд» в Финляндии: «Это война идеологий и борьба рас. На одной стороне стоит национал-социализм: идеология, основанная на ценностях нашей германской, нордической крови. Стоит мир, каким мы его хотим видеть: прекрасный, упорядоченный, справедливый в социальном отношении, мир, который, может быть, еще страдает некоторыми недостатками, но в целом счастливый, прекрасный мир, наполненный культурой, каким как раз и является Германия. На другой стороне стоит 180-миллионный народ, смесь рас и народов, чьи имена непроизносимы и чья физическая сущность такова, что единственное, что с ними можно сделать – это расстреливать без всякой жалости и милосердия»[18]. Наиболее известным инструментом для массовых убийств местного населения в первые полтора года войны стали 4 айзатцгруппы СД, которые уничтожили, как минимум, от 700 тыс. до 1 млн человек. Впрочем, как показали исследования современных германских историков, действовавшие на территории СССР германские войска в массовом порядке исполняли преступные приказы своего командования. В этом смысле не существовало принципиальной разницы между действиями вермахта или СС, как это часто утверждалось в германской историографии периода «Холодной войны»[19]. В целом же военная, гражданская и полицейская оккупационные власти являлись неразрывно связанными между собой частями единого террористического аппарата.
Для того чтобы сломить сопротивление советского населения германское руководство делало ставку на масштабный террор, который должен был запугать местных жителей и привести к физическому уничтожению больших масс людей. В войне против СССР германское руководство не считалось с какими-либо нормами международного права или требованиями человеческой морали. По всей оккупированной территории действовали так называемые зондеркоманды, которые осуществляли массовые расстрелы советских граждан. Руководителям команд было предоставлено право самим решать, сжигать ли деревни, уничтожать или депортировать их жителей.
Широко распространенным методом уничтожения советского населения стала организация на оккупированных территориях голода путем изъятия продовольствия с целью налаживания снабжения Германии. Для этого использовались следующие средства:
1. ликвидация «излишних» едоков (евреи, население крупных городов, которое, зачастую, вообще не получало продовольствия);
2. чрезвычайное сокращение предоставляемых норм продовольствия населению других городов;
3. сокращение потребления среди крестьянского населения[20].
В сохранении жизни советского населения оккупанты были заинтересованы лишь в том смысле, чтобы использовать его для обеспечения потребностей войны и для осуществления последующих планов колонизации. В результате уже поздней осенью 1941 г. в значительной части оккупированных областей начался голод. В особенности он затронул население крупных городов и районов, потребляющих сельскохозяйственную продукцию, так как оккупационные власти воспретили любые виды подвоза из областей-поставщиков и лишили население возможности пользоваться железными дорогами, а также другими важнейшими транспортными средствами. 13 ноября 1941 г. генерал-квартирмейстер (начальник тыла) сухопутных войск генерал-майор Э. Вагнер в ходе совещания с начальником генерального штаба сухопутных войск генерал-полковником Ф. Гальдером в Орше констатировал, что «вопрос о снабжении гражданского населения продуктами питания является катастрофическим… Население может получать лишь жалкий минимум для поддержания существования. При этом более или менее сносным является положение в сельских местностях. В противоположность этому совершенно неразрешим вопрос о снабжении продовольствием крупных городов»[21].
25 ноября 1941 г. рейхсмаршал Г. Геринг в беседе с итальянским министром иностранных дел Г. Чиано откровенно заявил, что «в этом году в России умрут от голода от 20 до 30 миллионов человек. Возможно, это даже хорошо, так как численность определенных народов должна быть сокращена»[22]. В начале марта 1942 г. Й. Геббельс записал в своем дневнике: «Положение с продовольствием в оккупированных восточных областях чрезвычайно затруднительно. Там умирают от голода тысячи и десятки тысяч людей, что совершенно никого не интересует»[23].
Катастрофическое положение с продовольственным снабжением было использовано оккупационными властями как дополнительное средство для принуждения населения работать на захватчиков за голодный паек. 5 августа 1941 г. на оккупированной территории СССР была введена трудовая повинность для всех жителей в возрасте от 18 до 45 лет, а 16 августа – для еврейского населения в возрасте от 14 до 60 лет. С этой целью организовывались «трудовые отряды», а лица, уклоняющиеся от выполнения трудовой повинности, подлежали суровому наказанию. Орудием массового истребления людей стали и созданные оккупантами концентрационные лагеря, куда были отправлены сотни тысяч арестованных советских граждан. Узников там заставляли работать с такой интенсивностью и в таких нечеловеческих условиях, что они в скором времени погибали. В захваченных районах люди были лишены медицинской помощи, что способствовало распространению различных заболеваний.
Срыв плана молниеносной войны осенью 1941 г. и поражение вермахта под Москвой привело к тому, что германское руководство столкнулось с проблемой нехватки рабочей силы в экономике и пыталось решить ее путем насильственного угона советских людей на принудительные работы в Германию[24]. Одновременно эта мера должны была стать еще одним орудием ослабления биологического потенциала советского народа. Уже в начале ноября 1941 г. Г. Геринг дал указание о расширении использования советского населения на работах в Германии. Согласно указанию Геринга от 10 января 1942 г. эта политика приняла массовый характер. Поначалу на работах использовали советских военнопленных, а затем и гражданское население оккупированных территорий. Для решения вопроса о привлечении иностранных рабочих в Германию 21 марта 1942 г. было создано Управление генерального уполномоченного по использованию рабочей силы, руководителем которого стал Ф. Заукель. Уже 20 апреля он разработал первую программу набора рабов, которая предполагала завоз из СССР 1,6 млн человек путем как добровольного набора, так и принудительной депортации. Однако выяснилось, что советское население старается избежать этой напасти. В этих условиях германские власти стали ужесточать меры по угону населения и снижать возрастную планку потенциальных работников. Всего в 1941-1944 гг. на работы в Германию было вывезено 5 270 тыс. человек мирного советского населения. При этом наряду с получением дополнительной рабочей силы для военного производства германское руководство получало возможность с помощью принудительного труда создавать условия для вымирания советских людей. Всего из угнанных на работу в Германию погибло 2 164 тыс. человек[25].
Неудачи вермахта, зверства оккупантов, голод и лишения способствовали росту партизанского движения. С самого начала войны германские войска, ведя боевые действия против партизан, которых они официально именовали бандитами, широко применяли массовый террор. Как правило, в случаях проведения акций бойцами сопротивления расстреливались все заподозренные в сочувствии к партизанам и все мужское население местности. С конца 1942 г. захваченное в ходе антипартизанских операций местное население стали отправлять в трудовые концлагеря. Тысячи деревень уничтожались, их население истреблялось, угонялось на принудительные работы. С начала 1943 г. возникли трудовые лагеря для детей, которых стали использовать на сельскохозяйственных работах. В антипартизанской войне тесно взаимодействовали войска вермахта и СС, что регламентировалось соответствующими приказами. Оккупанты широко привлекали к борьбе с партизанами и различные коллаборационистские формирования, заодно стараясь стравить между собой разные народы СССР[26].
В начале 1943 г. германское руководство попыталось путем некоторого изменения пропаганды на оккупированных советских территориях добиться расширения поддержки со стороны местного населения[27]. Согласно распоряжению Й. Геббельса следовало воздерживаться от откровенно колониалистских и эксплуататорских заявлений, подчеркивать «освободительную миссию» вермахта в борьбе с большевизмом. В этой ситуации оккупационные власти стали практиковать тайные аресты по ночам. При массовых облавах и обысках они старались подчеркнуть, что арестовывают лишь коммунистов, а граждан, стоящих вне политики, якобы не трогают. Оккупанты начали проводить собрания жителей, на которых нацистские пропагандисты заявляли, что германские власти строго запрещают грабежи и убийства мирных жителей. Однако реальная практика оккупационных властей слишком заметно расходилась с подобными заявлениями…
После поражения германских войск под Сталинградом оккупационные власти получили приказ осуществлять при отступлении политику «выжженной земли» – целенаправленные мероприятия по военно-экономическому ослаблению СССР. Впервые подобные меры предпринимались германским командованием ещё при отступлении под Москвой. Так, 21 декабря 1941 г. ОКВ отдало приказ, которым, в частности, предписывалось:
«4. Тыловым отрядам и арьергардам производить (при самом строгом руководстве со стороны соответствующих начальников!):
а) разрушение (поджог) всех населенных пунктов. Использовать специальные команды для поджога деревень, лежащих в стороне от путей отступления;
б) уничтожение наличных средств транспорта и имеющегося скота;
в) уничтожение или приведение в негодность всех имеющихся продуктов»[28].
В конце 1942 г. штаб экономического руководства «Восток» разработал указания по эвакуации, которыми предписывалось заранее вывозить из угрожаемых районов все, что могло пригодиться в экономике Германии и полностью разрушать все, что нельзя вывезти, прежде всего различные сооружения и пути сообщения[29]. На основании приказа А. Гитлера № 4 от 14 февраля 1943 г. оккупационные власти начали массовый угон населения вместе с отходящими войсками, стремясь лишить СССР людских ресурсов[30]. Выступая 24 апреля 1943 г. перед командным составом соединений СС, Г. Гиммлер откровенно разъяснил им смысл политики «выжженной земли». Рейхсфюрер СС беззастенчиво делился с соратниками тем, какая участь ждёт «русских людей»: «Либо они должны быть вывезены в Германию и стать ее рабочей силой, либо погибнуть в бою. А оставлять врагу людей, чтобы у него опять была рабочая и военная сила, это было бы, я полагаю, по большому счету, абсолютно неправильно. Такое никоем образом не следовало бы допускать. И если в войне будет последовательно проводиться эта линия на уничтожение людей, в чем я убежден, тогда русские уже в течение этого года и следующей зимы потеряют свою силу и истекут кровью»[31].
Угнанное население использовалось как на работах в Германии, так и на оборонительных работах в оккупированных районах СССР. На него, включая женщин и детей, возлагалось выполнение всевозможных работ по обслуживанию отступающих германских войск, в том числе расчистке дорог, доставлении под огнем в блиндажи и окопы пищу. Еще 6 февраля 1943 г. ОКХ (Верховное командование сухопутных сил) опубликовало распоряжение о трудовой повинности и привлечении населения к работам военного характера в прифронтовой полосе. Для этого создавались рабочие лагеря и рабочие роты под немецкой охраной. На них возлагался сбор трофеев, погрузочно-разгрузочные работы, разминирование территории, ремонт дорог, строительство военных укреплений. Летом 1944 г. германские власти приняли решение о вывозе с советской территории в Германию детей от 10 до 14 лет[32]. Кроме того, гитлеровцы практиковали угон и 15-летних подростков, которых использовали для работы в промышленности и в качестве вспомогательного персонала в ВВС.
Таким путем планировалось уменьшить военную мощь противника, подорвать его биологический ресурс на будущее, а также оказать давление на взрослых, вынудив их к добровольной эвакуации вместе с отступающими войсками вермахта. Естественно, подобные меры только усиливали сопротивление советского населения. В ответ германские оккупационные власти в 1943–1944 гг. еще больше расширили применение смертной казни. Широко распространенной репрессивной мерой было сожжение населенных пунктов, нередко вместе с не желавшими эвакуироваться жителями[33]. Многие из концлагерей для согнанного с родных мест населения размещались в прифронтовой зоне, чтобы затруднить наступательные операции Красной армии. В этих лагерях в бесчеловечных условиях содержались в основном нетрудоспособные женщины, дети и старики. Зачастую в них вспыхивали различные эпидемии, приводившие к гибели узников и создававшие угрозу для жителей окружающей местности.
События Великой Отечественной войны не могут быть в полной мере поняты без учета истребительной политики нацистов против многонационального народа СССР и той перспективы, которую они готовили советским людям. До сих пор точно неизвестно, сколько мирных граждан было разными способами убито на оккупированных территориях. Оценки общего числа жертв нацистского геноцида в работах современных исследователей находятся в диапазоне 15,9–17,4 миллиона советских граждан[34]. Таким образом, основное количество жертв войны – это люди, целенаправленно уничтоженные в ходе реализации заранее спланированной оккупационной политики нацистской Германии и ее сателлитов.
д.и.н. М.И. Мельтюхов
[1] Саркисянц М. Английские корни немецкого фашизма: От британской к австро-баварской «расе господ»: Курс лекций, прочитанный в Гейдельбергском университете / Пер. с нем. СПб., 2003.
[2] Бернгарди Ф. фон. Наша будущность. Воззвание к германскому народу / Пер. с нем. СПб., 1914; Weltherrschaft im Visier. Dokumente zu den Europa- und Weltherrschaftsplänen des deutschen Imperialismus von der Jahrhundertwende bis Mai 1945. Berlin, 1975; Айххольц Д. Цели Германии в войне против СССР. Об ответственности германских элит за агрессивную политику и преступления нацизма // Новая и новейшая история. 2002. № 6. С. 62–89.
[3] Даллин А. Захваченные территории СССР под контролем нацистов: оккупационная политика Третьего рейха, 1941–1945 / Пер. с англ. М., 2019. С. 65.
[4] Гальдер Ф. Военный дневник: Ежедневные записи начальник Генерального штаба сухопутных войск, 1939–1942 гг. В 3 т. / Пер. с нем. Т. 2: От запланированного вторжения в Англию до начала Восточной кампании (1.7.1940–21.6.1941). М., 1969. С. 80–81.
[5] Гальдер Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 278.
[6] Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. Исторические очерки, документы и материалы. В 2 т. М., 1973. Т. 2: Агрессия против СССР. Падение «третьей империи». 1941–1945 гг. С. 94; Фест И.К. Гитлер: Биография. В 3 т. / Пер. с нем. Пермь, 1993. Т. 3. С. 232.
[7] Гальдер Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 430–431.
[8] Мессершмитд М. Вермахт, восточная кампания и традиция // Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований / Пер. с нем. М., 1996. С. 251–262.
[9] Ветте В. Образ врага: расистские элементы в немецкой пропаганде против Советского Союза // Россия и Германия в годы войны и мира (1941–1995). М., 1995. С. 236.
[10] Ветте В. Война на уничтожение: Вермахт и Холокост // Новая и новейшая история. 1999. № 3. С. 72–79.
[11] Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками. Сборник материалов в 3 т. Т. 1: Нацистский заговор против мира и человечности. Преступления германских монополий. М., 1965. С. 157–158.
[12] Нюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 4. М., 1990. С. 365–391.
[13] Мюллер Р.-Д. «Народное сообщество»: продовольственная проблема, эксплуатация и уничтожение // Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований / Пер. с нем. М., 1996. С. 189–196.
[14] Halder F. Kriegstagebuch. Tägliche Aufzeichnungen des Chefs des Generalstabes des Heeres 1939–1942. Bd. II. Stuttgart, 1962. S. 320; Мюллер Н. Вермахт и оккупация. (1941–1944). О роли вермахта и его руководящих органов в осуществлении оккупационного режима на советской территории / Пер. с нем. М., 1974. С. 111.
[15] Мюллер Н. Вермахт и оккупация. (1941–1944). О роли вермахта и его руководящих органов в осуществлении оккупационного режима на советской территории / Пер. с нем. М., 1974. С. 109.
[16] Иоффе Э.Г. Абвер, полиция безопасности и СД, тайная полевая полиция, отдел «Иностранные армии – Восток» в западных областях СССР: стратегия и тактика, 1939–1945. Минск, 2008.
[17] Бирн Р.Б. Наместники Гиммлера // Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований / Пер. с нем. М., 1996. С. 218–226.
[18] Stein G.H. The Waffen SS. Hitier’s Elite Guard at War 1939–1945. London, 1966. P. 126–127.
[19] Без жалости и сомнения: документы о преступлениях оперативных групп и команд полиции безопасности и СД на временно оккупированной территории СССР в 1941–1944 гг. В 3 ч. Днепропетровск, 2008–2009; Ремер Ф. Криминальный порядок: германская армия и военные преступления на Восточном фронте, 1941–1942 гг. // Война на уничтожение: Нацистская политика геноцида на территории Восточной Европы. М., 2010. С. 87–93; Кудряшов С.В. Немецкие айнзатцгруппы в годы войны // Война на уничтожение: Нацистская политика геноцида на территории Восточной Европы. М., 2010. С. 158–175.
[20] Trial the Major War Criminals before the International Military Tribunal. Nuremberg 14 November 1945 – 1 October 1946. Vol. XXXII. Nuremberg, 1948. S. 74.
[21] Мюллер Н. Вермахт и оккупация. (1941–1944). С. 132.
[22] Ветте В. Образ врага: расистские элементы в немецкой пропаганде против Советского Союза // Россия и Германия в годы войны и мира (1941–1995). М., 1995. С. 233.
[23] Мюллер Н. Вермахт и оккупация. (1941–1944). С. 132.
[24] Мюллер Р.-Д. Насильственное рекрутирование «восточных рабочих». 1941–1944 гг. // Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований / Пер. с нем. М., 1996. С. 609–618.
[25] Всероссийская Книга Памяти, 1941–1945. Обзорный том. М., 1995. С. 406.
[26] См. например: «Зимнее волшебство». Нацистская карательная операция в белорусско-латвийском пограничье, февраль – март 1943 г.: Документы и материалы. М., 2013; «Коттбус». Нацистская карательная операция в Беларуси, май – июнь 1943 г.: документы и материалы. Минск, 2018.
[27] Окороков А.В. Особый фронт: немецкая пропаганда на Восточном фронте в годы Второй мировой войны. М., 2007.
[28] Мюллер Н. Вермахт и оккупация. (1941–1944). С. 153.
[29] Мюллер Н. Указ. соч. С. 301–302.
[30] Мюллер Н. Указ. соч. С. 319.
[31] Himmler Heinrich. Geheimreden 1933 bis 1945 und andere Ansprachen. Frankfurt am Main, 1974. S. 186–187; Война Германии против Советского Союза, 1941–1945: Документальная экспозиция города Берлина к 50-летию со дня нападения Германии на Советский Союз. Berlin, 1992. С. 103–104. Полностью текст речи опубликован в переводе на английский в: Nazi Conspiracy and Aggression. Vol. IV. Washington, 1946. P. 572–578.
[32] Мюллер Н. Вермахт и оккупация. (1941–1944). С. 324.
[33] Сожженные деревни Белоруссии, 1941–1944: Документы и материалы. М., 2017; Сожженные деревни России, 1941–1944: Документы и материалы. М., 2017.
[34] Яковлев Е.Н. Война на уничтожение. Что готовил Третий рейх для России. СПб., 2017; Дюков А.Р. За что сражались советские люди. СПб., 2019.
